Читать книгу - "Горькое лето 1941-го - Николай Ефимов"

Один из военачальников, принимавших участие в тех событиях, — генерал-лейтенант инженерных войск Александр Иванович Смирнов-Несвицкий (1900–1970), который в конце 1940 года в звании полковника был назначен начальником инженерного управления Закавказского военного округа. Летом 1941-го он осуществлял инженерное обеспечение операции «Ориент», а в декабре убыл в Крым. Смирнов-Несвицкий оставил незаконченные воспоминания. Их фрагмент, относящийся к первому военному августу, дает достаточно яркую характеристику людей и событий.

«Немецкие войска продвигались на Восток. Сводки Совинформбюро сообщали об отходе наших войск. На наших южных границах отмечались все новые и новые признаки активизации армий сопредельных стран. Разведка фронта сообщала о сосредоточении немецких инструкторов в Турции и Иране, появлении на границе офицерских рекогносцировочных групп и воинских частей, проводящих занятия и учения.

Важнейшим объектом на Кавказе был нефтяной район Баку — в то время единственный питающий горючим нашу армию и страну, поэтому оборона Баку была главной задачей для фронта, а оборонительное строительство в мирное время и дальнейшее полевое оборонительное строительство обозначалось как „оборона Баку“. В инженерном отношении оно заключалось в том, что столица Азербайджана опоясывается оборонительными рубежами со стороны Турции и Ирана, а также в создании береговых укреплений Черноморского побережья, перевалов через Главный Кавказский хребет и создании ряда позиций вдоль Каспийского моря. Все это требовало решений, расчета сил и средств.

Начальник штаба фронта генерал-майор Федор Иванович Толбухин решил подготовить соответствующий план и подготовку его возложил на инженерное управление во взаимодействии с оперативным управлением штаба. Докладчиком на военном совете по этому вопросу он назначил меня.

Надо отметить, что с момента преобразования округа в Закавказский фронт заседания военного совета стали посещать номинальные до этого его члены — секретари Центральных комитетов республиканских компартий: Грузии — Чарквиани, Азербайджана — Багиров, Армении — Арутюнов и зампред СНК Грузии Саджая. Увеличившись таким образом количественно, военный совет фронта не прибавил в качестве своей работы из-за незнания партийными руководителями основ военного дела. Они были членами военного совета, но советовать что-либо по существу обсуждаемых вопросов не могли. А если советовали, то порой получались такие казусы, которые вызывали среди военных усмешку…

После определения рубежей обороны и расчета сил и средств для их строительства план, проверенный начальником штаба, был нанесен на карту и представлен демонстрационным документом к докладу. На карте рубежи шли от Черноморского побережья по предгорьям Северного Кавказа, перевалам Главного Кавказского хребта…

Пока я выступал с докладом, члены военного совета всматривались в карту-план и о чем-то переговаривались между собой. Далеко в глубине Кавказа была обозначена оборонительная позиция по Сурамскому и другим перевалам.

— У кого есть вопросы? — спросил командующий войсками фронта генерал-лейтенант Д. Т. Козлов после окончания моего доклада.

Вопросы оказались у А. Н. Саджая:

— Почему докладчик упорно называет план „оборона Баку“ и не хочет оборонять Тбилиси?! Зачем отдает врагу Западную Грузию?! У нас там главные плантации цитрусовых, а он создает оборону только по Сурамскому хребту и располагает позиции только на Сурамском перевале!

Вопрос меня, как докладчика, огорошил. Значит, замысел подготовленного общими усилиями доклада оказался не понятым всеми членами военного совета. Среди них оказались и такие, кто не понимает, что у обороны есть глубина. Я объяснил, что наш план исключает преднамеренную сдачу врагу той или иной местности. Выступавшие после меня генералы Львов и Толбухин ещё раз, детальнее, уже с учетом особенностей состава военного совета разъяснили суть создаваемой системы обороны. Военный совет своим решением утвердил план. Осуществление контроля за выполнением решения военного совета о привлечении на оборонительные работы местного населения было возложено на Саджая, который, однако, заявил о своем особом мнении относительно обороны Сурамскош перевала…

На всякий случай командующий фронтом упомянул об этом в разговоре с Верховным Главнокомандующим. Что ответил Сталин, не знаю, но на очередном заседании военного совета, когда заслушивался мой доклад уже о развертывании оборонительного строительства, вдруг вошел адъютант Д. Т. Козлова и доложил:

— Товарища Саджая вызывает Москва! Звонок из аппарата товарища Берия!

Саджая отправился к телефону ВЧ. Я прервал было доклад, но остальные члены военного совета предложили продолжать, не ожидая возвращения Саджая.

Тот вернулся через несколько минут, прервал жестом мой доклад и торжественно заявил:

— Я только что говорил с Лаврентием Павловичем! Он сказал: „Что вы там чудите, что вы там чудите? Товарищ Сталин говорит, что наши деды защищали свободу Кавказа именно на Сурамском перевале. И вы слушайтесь военных, а не чудите!“

Передав лаконично таким образом содержание разговора с Москвой, Саджая сразу предложил без лишних разговоров утвердить план оборонительного строительства и в дальнейшем поддерживать все мероприятия, предлагаемые военными товарищами по организации обороны».

… Как известно, гитлеровцам не удалось добраться ни до бакинской нефти, ни до плантаций цитрусовых в Западной Грузии.