Читать книгу - "Сиротка - Мари-Бернадетт Дюпюи"

Мэр еще раз извинился и откланялся. Шарлотта выглядела обеспокоенной. Она тихонько потрепала Эрмин по руке.

— Скажи, Мимин, я действительно услышала нашу фамилию — Лапуант?

— Господин мэр говорил о других Лапуантах. Эту фамилию носил бывший управляющий фабрикой.

— В наших краях, Шарлотта, многие люди носят одну фамилию, — пояснила учительница. — Такие фамилии, как Лапуант, Бушар и Маруа, очень распространены. Можно, я пойду с вами и посмотрю на новый дом мадам Лоры?

Эрмин с радостью согласилась. Они втроем прошли под сенью кленов, вязов и сосен, окружавших очень красивый дом, чем-то похожий на монастырскую школу. На веранде мог запросто поместиться стол и несколько стульев, деревянные стены сохранили приятный золотистый оттенок.

— Сколько же сюда нужно мебели, — протянула девушка, впечатленная размерами будущего жилища своей матери. — И сколько штор! В доме не меньше дюжины окон!

На этот раз подошел первый же ключ из связки. Внутри дома было очень просторно. Пустые комнаты казались огромными.

— Для одного человека места слишком много, — высказала свое мнение мадемуазель Алис. — Думаю, твоей матери здесь понравится. Хотя было бы лучше, если бы она посмотрела на дом, прежде чем его покупать.

— Думаю, ей просто хотелось иметь дом в Валь-Жальбере, — сказала девушка. — Не важно какой. Знаете, Алис, для моей матери важнее всего быть вместе со мной.

Рядом с Эрмин, держась за ее руку, стояла Шарлотта. Девушка слишком разволновалась и потому забыла, что малышка не видит и ей нужно все подробно описывать.

— Пол скрипит, — заметила Шарлотта. — И немного скользит. А еще здесь странно пахнет, совсем как в классе.

— Ты права, — откликнулась учительница. — В доме прекрасный паркет, и его часто натирают воском.

Эрмин оставила девочку под присмотром мадемуазель Алис и поднялась на второй этаж. Там она увидела еще шесть комнат с безупречно окрашенными стенами.

«Этот дом содержался в образцовом порядке, — подумала она. — Наверное, кто-то приходил сюда убирать».

По ее подсчетам выходило, что управляющий уехал из поселка в конце 1926 года, то есть три с половиной года назад.

«Как он, наверное, сожалел об отъезде!» — сказала она себе, легкими шагами спускаясь но лестнице.

Алис успела открыть окна в гостиной. В саду ветви хрупкого куста с розовато-белыми розами танцевали на ветру. Шарлотта уловила легкий сладковатый аромат цветов.

— Мимин, я бы хотела подарить маме розы, — сказала девочка. — Можно мне сорвать несколько штук?

— Конечно, Лолотта! Я нарву тебе целый букет.

Ни ножа, ни ножниц у Эрмин с собой, конечно, не оказалось, поэтому пришлось управляться с помощью собственных ногтей. Внезапно она задумалась и тут же уколола палец. Мать Шарлотты слабела день ото дня. Она давно не вставала с кровати. Эрмин вспомнились слова песни «Белые розы». Она вздрогнула.

«Господи, защити эту несчастную женщину!» — взмолилась она про себя.

Через час Эрмин отвела девочку домой. На пороге сидел Онезим Лапуант и курил трубку.

— Как себя чувствует ваша мать? — спросила девушка.

— Как обычно, — ответил парень, вздыхая.

Эрмин зашла поздороваться с мадам Лапуант. Ее поразил контраст между красивым домом управляющего и мрачным, плохо убранным домом семьи Шарлотты. Сама же девочка была счастлива подарить маме (которую звали Аглая) цветы. Сев на краешек кровати, она рассказала ей, как провела день.

— Мы с Мимин играли в лошадку, она носила меня на спине. Она бежала быстро-быстро, а я держалась за ее шею. Еще учительница сказала, что в нашей стране много семей с фамилией Лапуант.

— Не знаю, как вас благодарить, мадемуазель, — сказала больная женщина. — Если бы я могла ходить, я бы сама ухаживала за моей девочкой. Она очень вас любит, вы это знаете?

— Я тоже ее очень люблю, мадам Аглая, — сказал Эрмин. — Могу я сделать что-нибудь и для вас?

— Дочка все время повторяет, что вы поете лучше всех на свете. Мне давно хочется послушать. Говорят, в поселке развешаны афиши, на которых написано: «Снежный соловей целое лето поет в Château Roberval». И «соловей» — это вы, так сказал мой сын. Да, Онезим?

Онезим пробормотал что-то невразумительное. Эрмин не могла отказать. Она отступила к середине комнаты и остановилась между заставленным грязной посудой столом и буфетом.

Девушка спела «Золотые хлеба». Она начала с довольно высокой поты, потом поднялась еще выше. Великолепные модуляции ее голоса звенели в убогом жилище, и тем, кто ее слушал, вдруг показалось, что стены дома раздвинулись и все пространство заполнило золотящееся под лучами солнца пшеничное поле. Слова «спящие долины» и «зеленый вереск» вызывали в памяти соответствующие картины природы. Растроганная до глубины души, Аглая Лапуант расплакалась.

Когда Эрмин умолкла, больная женщина сказала:

— Вы напомнили мне прекрасное время, когда я была так же молода, как вы, мадемуазель. Какой красивый у вас голос!

— Спасибо, мадам Аглая. В следующий раз я спою вам еще что-нибудь, — пообещала Эрмин. — А теперь мне пора. Я должна помочь Бетти приготовить ужин.

Чувствуя на себе ироничный взгляд Онезима, девушка торопилась покинуть дом, обшитый снаружи посеревшими досками. Когда она проходила мимо, парень проговорил тихо:

— А вот и маленький соловушка, из которого я сварю себе суп!

Эрмин сделала вид, что не услышала. Она ощутила смутное сожаление. Внутреннее чутье подсказывало девушке, что Лора и ее богатство нарушат мирное течение ее жизни.

«Лучше б мама не была такой богатой, — призналась она себе. — В Валь-Жальбере ей не будут рады. Люди отнесутся к ней настороженно, будут ее осуждать. Если бы у меня было столько денег, я бы раздала их бедным. Наверное, я бы пригласила докторов для матери Шарлотты и вылечила саму девочку…»

В доме Маруа ее встретили прохладно. Жозеф, сидя у печи, курил свою трубку.

— Говорят, твоя мать будет жить в доме управляющего? — спросил он. — Жаль! На улице Сент-Анн нет электричества, и мадам Лоре пришлось бы вечером сидеть при свечах. Но дрова ей на зиму точно понадобятся. Думаешь, она их найдет? Нет! И я ей помогать не собираюсь.

Похудевшая и бледная, Элизабет следила за приготовлением заячьего рагу. Она сердито посмотрела на мужа.

— Нельзя быть таким злым, Жозеф! Мы будем соседями, а соседи помогают друг другу, особенно зимой.

— Не волнуйся, Бетти, — отозвалась Эрмин. — Была бы печка, дрова найдутся. В доме управляющего прекрасная система отопления, и я за маму не волнуюсь.

Но в ее голосе все-таки сквозило беспокойство. Эрмин боялась приезда Лоры так же сильно, как и ждала его. Ей часто снился вечер, проведенный с матерью в «Château Roberval», — вечер, наполненный драгоценными моментами спонтанной нежности и взаимопонимания. Последнее выступление девушки в отеле состоялось в прошлую субботу, Отсутствие в зале ресторана дамы в черном не лучшим образом оказалось на ее пении. Если бы не улыбки и ласковые слова пианиста Ханса Цале, девушка чувствовала бы себя совсем одинокой.