Читать книгу - "Наш Ближний Восток. Записки советского посла в Египте и Иране - Владимир Виноградов"

Но в этой войне творились странные вещи: не было видно, например, действий армии. С самого начала конфликта на фронт стали посылать отряды корпуса «стражей исламской революции» – малообученных парней, да кроме того и так называемое ополчение – «басиджи» (это уже совсем необученные люди). Посылали их в непродуманные атаки, по минным полям. Они несли большие жертвы. Даже на улицах Тегерана стало заметно множество калек войны. Почему же армия не принимала такого активного участия, которое подобает ей? Вскоре выяснилось, что духовенство боится армии. Победы армии (а кто не верит в победу?) неизбежно приведут к усилению ее авторитета и положения в стране. Армия – это организованная сила, и как она поведет себя в отношении системы государственной власти, установленной духовенством, – не известно. К тому же президент Банисадр, став главнокомандующим, стал явно заигрывать с военным командованием. В армии подтянулась дисциплина, четкость, она могла стать и орудием в уже разгоравшейся борьбе Банисадра за верховное положение в стране.

Видимо, поэтому религиозно-политическое руководство сделало акцент на «партизанскую», народную войну, опираясь на высокий патриотический дух народа и, конечно, религиозное послушание, сплачивая тем самым вокруг себя большие массы народа. Таким образом, даже войну духовенство использовало в своих внутриполитических целях, для укрепления своего положения. Возможно, поэтому оно и не шло на проявление гибкости в политических вопросах, когда действовали различные посреднические миссии.

В марте 1981 г. группа из лидеров восьми «исламских» стран привезла в Тегеран неплохие предложения, позволявшие хотя бы начать переговоры с Ираком (Ирак отводит войска к границам, установленным в 1978 г., вопрос о Шатт-эль-Арабе обсуждается сторонами, вдоль границы – демилитаризованная зона; Саудовская Аравия и некоторые другие богатые арабские страны оказывают финансовое содействие в восстановлении разрушений в обеих странах и т. п.). У Банисадра явно проявлялась тенденция поскорее закончить войну («Лучше на один день раньше кончить войну, чем дожидаться решительной победы, хотя она и неизбежна», – говорил он мне в этот период). Духовенство усматривало в этом опасность. Но предложения восьмерки были заманчивы. Банисадр обратился к Хомейни за согласием принять предложения для переговоров. Хомейни, как всегда, в решающий момент схитрил. Он сказал: «Это дело Высшего совета обороны, пусть он и решает (аналогия поведения в решающий момент переговоров об освобождении американских заложников). ВСО хотел было принять предложение, но внутренние подозрения вспыхнули с новой силой. Что же получается: Банисадр вроде бы закончит войну (если удачно окончатся переговоры), вернет армию домой (а что он с ней будет делать?); если же переговоры не выйдут, он будет обвинять других в том, что ему не дали разгромить Ирак. Банисадр, видимо, со своей стороны, опасался, как бы духовенство не обвинило его в том, что он не смог добиться победы, из-за него, дескать, пришлось идти на мир (о том, что мир хорош, – забудут) и отказаться от свержения баасистского режима в Ираке.

А посему ВСО во главе с Банисадром объявил единодушно, что предложения отвергают. Ирану, на мой взгляд, этот план ничем не угрожал. Так, соображения внутренней борьбы за власть сорвали возможность почетного выхода из войны, прекращения бедствий народа, которому своими жизнями приходилось расплачиваться в ходе внутренней борьбы за полноту власти, которую вела кучка политиканов.

Любопытно отметить широко организованную иранцами пропагандистскую кампанию в пользу… ислама, которую они довольно умело вели во время войны. Так, например, широко рекламировалось исламское милосердие к пленным иракцам, а их было очень много, гораздо больше, чем иранцев. Убитых же было намного больше на иранской стороне, сказывалась «тактика» бросания на минные поля необученной фанатичной молодежи. Передачи телевидения были полны показа гуманного обращения с иракскими военнопленными. Конечно, все это было умелой пропагандой, но иранцы действительно однажды предложили через Международный Красный Крест организовать на условиях взаимности посещение родственниками пленных на чужой территории за счет принимающей стороны, для чего сделать на короткое время перемирие. Иракцы не приняли этого предложения, в пропагандистском плане оно было бы явно выгодным Ирану.

Вскоре война приняла затяжной характер. Иракцы не имели сил, чтобы двигаться далее в глубь иранской территории, надежды на разгром иранских вооруженных сил или падение режима не сбылись. Ирак потерял и политически на международной арене: очередная конференция глав государств и правительств неприсоединившихся стран, которая должна была состояться в Багдаде, была перенесена в Нью-Дели, и Ирак, таким образом, лишился поста главы движения неприсоединения.

В то же время Иран не имел достаточных сил, чтобы отбросить иракские войска за пределы страны. С большим трудом ему удалось наладить получение боеприпасов и запчастей к американскому оружию, находившемуся в Иране, через третьи страны, переплачивая громадные суммы посредникам. Несмотря на внутренние потрясения (ликвидация многих руководящих деятелей, бегство президента Банисадра, уничтожение высшего военного руководства, экономические трудности, падение популярности войны и т. д.), иранский режим выстоял. Более того, в 1982 г. иранские войска повели успешное наступление и освободили свою территорию. Конечно, раздавались лозунги: «До встречи в Багдаде!», «Путь в Иерусалим лежит через Багдад!» и т. д. Но вновь образовался тупик.

Как никогда, становилось все большему числу людей ясным, что эта война братоубийственная, выгодная лишь силам, желающим ослабления этих двух крупнейших государств в Персидском заливе, ждущим лишь удобного момента, чтобы вновь появиться в этом регионе.