Читать книгу - "Дворянин Великого князя - Роберт Святополк-Мирский"

Часовые посовещались. Один тихонько свистнул, и через несколько минут Медведева окружили восемь хорошо вооруженных всадников.

— Подожди здесь, я доложу князю, — сказал начальник караула и уехал.

Люди князя Федора молча и плотно обступили Медведева.

Очень странно все это. Неужели Можайскийобманул Филиппа и я попал к Семену? Вся эта охрана совершенно не вяжется с рассказами о мирном нраве князя Федора. Надо быть начеку.

Тем временем Юрок Богун докладывал князю Федору:

— Гонец от князя Можайского. Пароля не знает. Говорит, что письмо князя велено передать тебе лично.

— Странно, — поднял брови Федор, — очень странно.

— Начальник охраны говорит, что он молод, одет просто, но хорошо держится в седле и, по его мнению, под черным плащом прячет оружие.

— Вот как? У князя Можайского таких гонцов нет. У него все одеты хорошо и не носят оружия, кроме сабли.

— У этого длинный меч.

— Ага! Ну что ж, посмотрим. Давай его сюда, сам постоишь в коридоре. Да прикажи кликнуть моих псов!

Начальник охраны умчался в лес.

Федор убрал со стола все бумаги, поставил кресло для гостя, взял стоящую в углу рогатину и, присев на лавку, принялся усердно оттачивать камешком ее лезвие. На лестнице послышалось радостное повизгивание и легкий топот. Два огромных дога протиснулись в дверь, толкая друг друга боками, и по команде Федора улеглись в двух шагах, напротив его кресла.

Медведев терпеливо ждал. Вернулся начальник охраны и молча сделал знак рукой. Медведев двинулся за ним, и восемь всадников тоже — по четыре с боков. Во дворе терема, когда Василий спешился, начальник охраны сказал:

— Оружие оставишь мне.

Василий секунду колебался.

У входа стоял Юрок Богун.

— У нас не принято, чтобы гонцы входили в комнату князя с оружием, — сказал он спокойно.

Василий, не торопясь, расстегнул плащ, постелил его на крыльце и под пристальными взглядами охраны медленно и аккуратно положил на него лук, колчан и ножи. Потом стащил с мизинца нагайку и, невозмутимо присоединив ее к оружию, твердо сказал:

— Меч останется со мной.

Начальник охраны вопросительно взглянул на Юрка, и тот молча кивнул.

Медведев поднялся на крыльцо.

Юрок проводил его по темной лестнице наверх, и, открыв перед ним дверь комнаты князя, тут же закрыл ее, как только Василий вошел. Доги зарычали и поднялись.

— Лежать, — сказал Федор и с улыбкой обернулся к вошедшему.

Василий низко поклонился и, вынув из-под полы куртки письмо Можайского, двинулся к Федору.

Федор перебросил рогатину в правую руку и, не переставая любезно улыбаться, взял письмо левой.

Василий почтительно отступил и с некоторым облегчением перевел дух.

Все, что происходило, очень ему не нравилось, но, по крайней мере, теперь он был уверен, что не попал к Семену — он узнал Федора по описанию Картымазова, который когда-то встречался с ним.

Князь внимательно и неторопливо прочел письмо Можайского.

Я посылаю к тебе Филиппа Бартенева, сына моего верного товарища. Филиппу крайне необходимо разыскать твоего брата Семена, а поскольку я не знаю, где он, посылаю Филиппа к тебе. Ты просил меня не говорить никому, где находишься, но я не мог отказать сыну человека, которому в прошлом многим обязан. Ради моей к тебе дружбы помоги ему всем, нем можешь, а коли что не так — извини старикам

Обнимаю тебя и желаю удачной охоты.

Твой крестный Иван Можайский

Федор отложил рогатину, встал и направился к столу.

— Прости, Филипп, что тебя так встретили. Но мои люди не знали, что имеют дело не с простым гонцом. Садись, — он указал Василию на кресло. — Крестный просит помочь тебе, и я сделаю все, что в моих силах.

Василий сел. Когда он ехал к Бельскому, у него не было никакого определенного плана разговора. Теперь, когда он увидел Федора и внимательно изучил его лицо, пока князь читал письмо, чутье подсказало Василию, что наиболее верным путем к цели будет правда.

— Я не Филипп. Я его друг. Меня зовут Василий Медведев. И я приехал по просьбе Филиппа, потому что он сам не может покинуть Гомеля.

Василий коротко рассказал всю историю похищения Настеньки и погони за Кожухом.

— Как видишь, князь, хотя речь идет о твоем родном брате, я рассказал тебе всю правду. Мы — я и мои друзья — слышали о тебе много хорошего, поэтому обращаемся к твоему чувству чести и справедливости с полным доверием. Я прошу тебя сказать, где находится твой брат. Мы не намерены причинить ему зла и лишь освободим похищенную девушку.

Федор встал и прошелся по комнате, обдумывая ответ.

Рассказ Медведева совпадал с донесением Леваша. Если бы перед Федором находился сейчас Филипп, Федор, пожалуй, сказал бы, где скрывается Семен. В планы Федора всегда входило все, что было во вред брату. Но то, что вместо Филиппа приехал его друг, вызывало подозрение. В конце концов, на Филиппа Бартенева можно было напасть, как, например, на Глинского, можно было отнять письмо Можайского. Но тогда зачем признаваться, что ты не Филипп?

Подозрительному Федору здесь почудилась какая-то тайна, и он решил, что торопиться не следует.

— Ты задал мне трудную задачу, Василий, — медленно сказал он наконец. — Дело в том, что я сам точно не знаю, где в эту минуту находится брат Семен. Я понимаю, что, давая такой ответ, я вызываю в тебе сомнение, будто хочу отказаться от помощи. Это не так. Поверь, как и вы, я возмущен поступком Кожуха, но, быть может, дело в том, что Семен ничего об этом не знает? А лишь только узнает, сам отпустит пленницу и накажет своевольного слугу, совершившего злодейский поступок?

— Не думаю, — уверенно сказал Медведев. Бельский пристально поглядел на него.

— Ну что ж, я от всей души готов помочь…

Федор встал и вышел.

— Юрок, — сказал он Богуну, стоящему на лестнице, — вызови сюда Макара и его людей, пусть будут наготове.

Потом он вернулся в комнату и сказал Василию:

— Я спросил, и мне сказали, что сегодня к вечеру должен приехать гонец из Вильно. Я думаю, он знает, где Семен. А пока — побудь моим гостем, — любезно улыбнулся он.

— Благодарю, князь, — сказал Медведев, — я не сомневался, что ты нам поможешь. Но у меня к тебе есть еще одно дело, и оно касается тебя гораздо больше, чем первое.

— Вот как? — удивился Бельский и сел за стол. — Говори, я тебя слушаю.

— Это дело настолько важное и серьезное, что, прежде чем к нему перейти, я хотел бы убедиться, что никто нас не слышит, ибо то, о чем пойдет речь, должен знать лишь ты один.

Бельский насторожился.