Читать книгу - "Атаман Войска Донского Платов - Андрей Венков"

Один раз сорвалось у него, в самом первом неофициальном письме, что ничего не готово, «я должен беситься и целый день сим заниматься».

Немногие, в их числе Платов, знали, что посылка в Молдавскую армию — ссылка для Багратиона. Была у них любовь с царской сестрой, великой княжной Екатериной Павловной — и пока не было уверенности в прочности царствования, как-то сглаживала августейшая семья все это дело. Но этой весной Екатерину Павловну срочно выдали за Георга Ольденбургского, а Багратиона, произведя в генералы от инфантерии, отправили на Дунай. Был Багратион ровен и сдержан, но чувствовалось в нем внутреннее зудящее напряжение, рана, которая по летней жаре никак не хотела подсыхать.

22 августа крепость сдалась, тысяча турок гарнизона и 30 орудий стали платовским трофеем. Сразу же бросились строить у крепости мост через Дунай, навели паромную переправу, 25-го подошел к Гирсову Багратион с корпусом Маркова, а с другой стороны Дуная — Милорадович. Вся ударная сила собралась компактно. Платов встречал их в Гирсове, как радушный хозяин.

Два суворовских любимца, Багратион и Милорадович, встретились, два извечных соперника подали друг другу руки. Войска были готовы вторгнуться в Болгарию; велели им иметь с собой десятидневный провиант и на месяц сухарей. Казаки Денисова доносили, что неприятель стоит у Черновод выше по Дунаю — но всего тысячи четыре; напротив, на морском побережье, в Кюстенджи, какой-то паша засел с 2–3 тысячами — это, конечно, мелочи. Еще выше, у Россевато, стоит сам сераскир с 7—10 тысячами, прикрыт древними римскими укреплениями, Трояновым Валом.

Пока турки не опомнились, Багратион двинул все три свои корпуса для занятия Троянова Вала. Милорадович пошел прямо по берегу Дуная, Марков — наискосок к Кюстенджи, Платов — по центру к селению Челебиной. Но там лиман преграждал Платову дорогу, и повелел Багратион идти до Черновод с Милорадовичем, оттуда, перейдя Вал, взять влево, к Челебиною, а казакам выходить туда же вброд через лиман. До занятия Вала двигаться скрытно, беззвучно.

26-го в 2 часа пополудни Матвей Иванович повел свой корпус.

Кроме восьми казачьих полков имел Платов егерей, 7-й и 14-й полки, пять полков пехоты — Архангелогородский, Воронежский, Новгородский, Украинский, Орловский, дерптских и стародубовских драгун и старых знакомцев — Чугуевский полк, переименованный ныне в уланский[120].

28-го казаки Денисова разбили турецкий разъезд, взяли пленного, и тот показал, что Хозрев-Мегмет-паша стоит у Россевато и прикрывает дорогу на Силистрию, а особый отряд направил на Кюстенджи, угрожать левому флангу русских. Донесли о том Багратиону.

Багратион немедленно свой план переменил: Милорадовичу приказал остановиться у Черновод и прикрывать армию, а сам с Платовым и Марковым бросился к Кюстенджи, опередить турок, взять крепость, обезопасить свой левый фланг. Денисову, который командовал авангардом корпуса Маркова, приказал с казаками и двумя драгунскими полками графа Фон дер Палена спешить к Кюстенджи, блокировать его и никого не выпускать.

Ночью, в проливной дождь, под сверкание молнии и громовые раскаты в кромешной тьме, когда конской шерсти перед собой не видно, ушел Денисов одной колонной к Кюстенджи. Платов и Багратион поутру пошли за ним следом.

Приятен был тот поход для Матвея Ивановича. Багратион, милейший человек и прекрасный собеседник, любил жить роскошно. Всего у него было вдоволь, но для других, не для себя. Угощал он Платова на каждом бивуаке, радушно, щедро, как доброго дядюшку, заброшенного судьбой к любимому племяннику, сам же водки и вина не пил, за обедом разве что рюмку-другую мадеры пропустит, но обязательно за Платова, за его благополучие, за удаль, за другие приятные вещи. Этим только и скрашивал непривычный Платову пеший поход. Садились они с князем Петром обедать, а мимо тянулись и тянулись полней; отобедают, проскачутся с часок, садятся ужинать — а пехтура все грязь месит…

Если б не Адриан Денисов с его честностью, храбростью и вечным недовольством, лучше б и не надо службы.

Прискакали от Денисова казаки: крепость обложили, никто не входил и не выходил. Город стоит на мысу, отгорожен палисадом и рвом, сидят там тысячи две разбойников-кирджалей, а так все тихо.

— Денисов… Не люблю молодца, — признался Платову Багратион. — Неделикатный человек…

Платов только вздохнул:

— А ты его отправь куда-нибудь, чтоб «не отсвечивал».

— Вы — атаман, Матвей Иванович…

Багратион войскам передыху не давал, пока дождь и не жарко. На рассвете вышли к Кюстенджи. Платов улегся «зоревать» прямо на земле, Багратион спал мало — три, редко четыре часа в сутки, постоянно просыпаясь, требуя, чтоб каждое донесение с аванпостов докладывали ему лично. И сейчас, не ложась, сел на кургане спозаранку завтракать.

Скакали гонцы с донесениями, что турецкий отряд перехвачен и от Кюстенджи уходит, что в саму крепость парламентера послали, чтоб сдавалась. Появился Денисов доложиться по начальству.

Багратион его, настороженного, пригласил завтракать, вином угощал, о крепости расспрашивал. Денисов все толково объяснил.

— Что прикажете дальше делать?

— Вам Платов расскажет.

— Так он спит.

— Проснется…

Платов проснулся — Денисов рядом сидит, прутиком землю царапает.

— А, это вы… Извольте, господин генерал-майор, с четырьмя полками казаков идти в Черноводы, к Милорадовичу. Будете там наблюдать за сераскером. Приказания Милорадовича исполняйте, но стоять извольте отдельно.

— Пожалуйте письменный приказ, Ваше Превосходительство.

— Это можно. Эй! Письмоводитель! А ну, иди сюда…

Следующей ночью, в такую же грозу и непогодь, ушел Денисов с казаками к Милорадовичу.

Багратион, не теряя времени, велел строить батареи и громить город. Турки забеспокоилась, прислали парламентеров.

Багратион с Платовым пошептались. Хозрев-Мегмет-паша от Милорадовича в 15 верстах, как бы не выкинул чего, да и на Милорадовича Багратион особо не надеялся — соперник…

Предложили туркам уйти с оружием в Варну, но год против русских не воевать.

30-го турки ушли. Наши вступили в Кюстенджи, устроили там пир, в честь тезоименитства Его Величества Государя Александра Павловича, отписали ему, что вот, мол, в турецкой крепости пьем здоровье Вашего Величества.

На другой день на рассвете Багратион поднял войска.

— Фланги наши обезопасили. Теперь надо к Милорадовичу успеть.

— Да неужто турки осмелятся?..

— Ах, Матвей Иванович! «Осмелятся»! Я боюсь, как бы они не ушли…

— Догнать и расколотить! — Багратион даже кулаком потряс.