Читать книгу - "За Землю Русскую! - Александр Невский"

От сыновей его, Белы и Михаила, пошли герцоги маховские и боснийские; сестра же их совокупилась браком с Лешком Черным, герцогом польским.

Счастливее князя черниговского был Даниил в своих первых сношениях с Ордою. Послы за послами являлись у него от имени ханского, требуя, чтобы он искал милости Батыевой раболепством или отказался от земли Галицкой. Наконец Даниил поехал к сему завоевателю чрез Киевскую столицу, управляемую боярином Ярослава Суздальского, Димитрием Ейковичем; встретил татар за Переяславлем, гостил у Куремсы, их темника, и в окрестностях Волги нашел Батыя, который в знак особенного благоволения, немедленно впустил его в свой шатер без всяких суеверных обрядов, ненавистных для православия наших князей.

«Ты долго не хотел меня видеть, сказал Батый, – но теперь загладил вину повиновением». Горестный князь пил кумыс, преклоняя колена и славя величие хана. Батый хвалил Даниила за соблюдение татарских обычаев; однако ж велел дать ему кубок вина, говоря: «Вы не привыкли к нашему молоку». Сия честь стоила недешево: Даниил, пробыв 25 дней в улусах, выехал оттуда с именем слуги и данника ханского.

Далее откроется, что сей князь, лаская монголов, хотел единственно усыпить их на время и думал о средствах избавить отечество от ига. Между тем Государи соседственные, устрашенные его дружественною связью с Ордою, начали оказывать к нему гораздо более уважения. Незадолго до того времени король Бела имел с ним новую вражду.

Ростислав Михайлович, зять королевский, предводительствуя венграми, осаждал Ярославль; с обеих сторон изъявляли остервенение и казнили знатнейших пленников; в том числе россияне умертвили славного гордостью полководца венгерского, Фильнию, и в кровопролитной битве одержали верх.

Боясь, чтобы монголы, как покровители Даниила, вторично не явились за горами Карпатскими, Бела предложил ему тесный союз и выдал меньшую дочь, именем Констанцию, за его сына, Льва, чему способствовал митрополит Кирилл, избранный Даниилом и Васильком на место Иосифа; он ехал ставиться в Константинополь через Венгрию, говорил с Белою и ручался своим князьям за искренность сего монарха.

Утвердив вечный с ним мир, Даниил жил согласно и с поляками. Конрад умер его другом, Болеслав Мазовский также. Последний, женатый на дочери Александра бельзского, Анастасии, в угодность Даниилу отказал Мазовию брату своему, Самовиту.

Описав случаи времен Ярославовых, мы должны упомянуть о любопытном путешествии Иоанна Плано Карпини, монаха францисканского, в Татарию к великому хану. Европа, приведенная в ужас нашествием Батыевым, еще трепетала, взирая на развалины Польши и Венгрии: ибо татары могли возвратиться. Немецкий ммператор писал ко всем Государям, чтобы они собрали войско для спасения царств и веры.

Беспокойство, волнение было общее; народ постился; духовенство день и ночь молилось в храмах. Один св. Людовик, мужественный король французский, не терял бодрости и спокойно ответствовал матери, что он, в надежде на Бога и меч свой, смело встретит варваров. Но папа, Иннокентий IV, желая миром удалить бурю, отправил к хану монахов с дружелюбными письмами.

Иоанн Карпини, один из сих послов, в 1246 г. проезжал из Италии чрез Россию и сообщает следующие известия о тогдашнем ее состоянии и монголах. Увидим, что папа, думая о татарах, не забывал и наших предков, усильно домогаясь подчинить нас латинской церкви. Несчастия россиян давали ему тем более надежды успеть в сем важном деле.

«В Мазовии, – пишет Карпини, – встретили мы князя российского Василька (брата Даниилова, ходившего тогда с мазовским герцогом на ятвягов), который рассказал нам весьма много любопытного о татарах. Узнав, что не должно ехать в Орду с пустыми руками, мы купили несколько бобровых и других шкур. Конрад, герцог краковский, епископ и бароны польские снабдили нас также всякими мехами, прося князя Василька быть нашим покровителем.

Вместе с ним приехали мы в его столицу (Владимир-Волынский), где, отдохнув, желали беседовать с российскими епископами и предложили им письма от папы, который убеждал их присоединиться к латинской церкви; но епископы и Василько ответствовали, что они не могут ничего сказать нам без князя Даниила, брата Василькова, бывшего тогда в Орде.

После чего Василько отправил нас с вожатым в Киев, куда мы и прибыли благополучно, несмотря на глубокий снег, холод и многие опасности, ибо литовцы беспрестанными набегами тревожат сию часть России. Жителей везде мало: они истреблены монголами или отведены ими в плен. В Киеве наняли мы татарских лошадей, а своих оставили, ибо они могли бы умереть с голода в дороге, где нет ни сена, ни соломы; а татарские, разбивая копытами снег, питаются одною мерзлою травою.

Первое место, в коем живут монголы (близ Киева), называется хановым. Они со всех сторон окружили нас, спрашивая, зачем и куда едем? Я отвечал, что мы послы отца и владыки всех христиан, который, ничем не оскорбив государей татарских, с крайним изумлением сведал о разорении Венгрии и Польши, где живут его подданные, что он, желая мира, в письмах своих убеждает ханов принять веру христианскую, без коей нет спасения.

Монголы удовольствовались некоторыми подарками и дали нам вожатым до Орды главного их начальника. Он называется Куремсою, предводительствует шестидесятью тысячами воинов и хранит западные пределы монгольских владений. Куремса отправил нас к Батыю, первейшему из ханов после великого.

Мы проехали всю землю Половецкую, обширную равнину, где текут реки Днепр, Дон, Волга, Яик и где летом кочуют татары, повинуясь разным воеводам, а зимою приближаются к морю Греческому (или Черному). Сам Батый живет на берегу Волги, имея пышный, великолепный двор и 600000 воинов, 160000 татар и 450000 иноплеменников – христиан и других подданных.

В пятницу Страстной недели провели нас в ставку его между двумя огнями, для того, как говорили татары, что огонь есть чистилище для всяких злых умыслов, отнимая даже силу у скрываемого яда. Мы должны были несколько раз кланяться и вступить в шатер, не касаясь порога. Батый сидел на троне с одною из жен своих; его братья, дети и вельможи на скамьях; другие на земле, мужчины на правой, а женщины на левой стороне.

Сей шатер, сделанный из тонкого полотна, принадлежал королю венгерскому: никто не смеет входить туда без особенного дозволения, кроме семейства ханского. Нам указали место на левой стороне, и Батый с великим вниманием читал письма Иннокентиевы, переведенные на языки славянский, арабский и татарский.

Между тем он и вельможи его пили из золотых или серебряных сосудов, причем всегда гремела музыка с песнями. Батый имеет лицо красноватое; ласков в обхождении с своими, но грозен для всех; на войне жесток, хитер и славится опытностью. Он велел нам ехать к великому хану.

Хотя мы были весьма слабы, ибо питались во весь пост одним просом и пили только снежную воду, однако ж ехали скоро, пять или шесть раз в день меняя лошадей, где находили их. Земля половецкая во многих местах есть дикая степь: жители истреблены татарами или бежали; другие признали себя их подданными.