Читать книгу - "Шаляпин - Виталий Дмитриевский"

«Я взял стакан, молча выпил содержимое, — рассказывал Шаляпин, — и, чтобы сгладить немного показавшуюся мне неловкость, посмотрел на великого князя, на поднос, с которым он стоял в ожидании стакана, и сказал:

— Прошу, Ваше Величество, передайте государю императору, что Шаляпин на память об этом знаменательном случае стакан взял с собой домой.

Конечно, князю ничего не осталось, как улыбнуться и отнести поднос пустым».

Действительно, высоким покровителям императорской сцены ничего более не оставалось, как улыбаться «шуткам гениев». Что они могли еще сделать? Придержать очередное полагающееся по выслуге лет и заслугам звание, как пытался сделать министр двора В. Б. Фредерикс? Пожаловаться Теляковскому: «Каким невозможным нахалом держит себя Шаляпин! Что это за манера во время репетиции в Эрмитажном театре держать руки в карманах, играть цепочкой, строить гримасы и т. д. Прямо невыносимо и противно на него смотреть!» Но — смотрели, кричали до изнеможения «бис!», «браво!», приглашали артиста зайти к себе в ложу, чтобы показать лопнувшие от аплодисментов перчатки.

— Видите, до чего вы меня доводите, — кокетливо жаловалась великая княгиня. — Вообще, вы такой артист, который любит разорять. В прошлый раз вы мне разрознили дюжину венецианских стаканов.

Шаляпин ответил:

— Ваше высочество, дюжина эта легко восстановится, если к исчезнувшему стакану присоединятся другие одиннадцать…

«Великая княгиня очень мило улыбнулась, но остроумия моего не оценила, — комментировал этот эпизод Шаляпин. — Стакан остался у меня горевать в одиночестве…»

Писатель Андрей Седых (Я. М. Цвибак) пересказывал со слов сына артиста Федора Федоровича диалог Шаляпина с Николаем II в антракте «Бориса Годунова»:

— Я, Федор Иванович, хотел у вас кое-что приватно спросить: скажите, вот я часто бываю на оперных спектаклях. Почему это тенора всегда имеют у публики, в особенности у женщин, такой успех, а басы — кроме вас — нет?

— Ваше величество, ведь это очень просто… Тенора всегда поют партии любовников… «Куда, куда вы удалились?» Ну, женщины и умирают… А мы, басы, кого поем? Либо монахов, либо дьяволов, либо царей… Кого это интересует?!

Государь подумал, подергал бородку и согласился:

— Да, действительно, роли все неинтересные…

Подобных эпизодов у Шаляпина случалось немало. Ему было интересно обострить диалог, поставить партнера в трудное положение, выявить его суть. Конечно, он бравировал своим озорством, эпатировал верноподданническое окружение, получал несомненное актерское удовольствие, кураж от поставленного им маленького спектакля, от того, что не он в этот момент зависел от власти, а власть «приспосабливалась» к нему. Удовольствие это, вероятно, было сродни тому, какое он испытывал, поддразнивая своих учителей в казанском училище и собирая первые лавры от публики — школьного класса…

Нужно отдать должное энергии, вкусу и нравственному чутью В. А. Теляковского: он по мере сил оберегал Шаляпина и от бюрократического напора, и от благорасположения «шумного света», и от интриг и происков артистов-завистников, которых тоже было немало.

Коровин вспоминал: стоило ему с Шаляпиным появиться в каком-нибудь московском ресторане, как к их столику немедленно подсаживались бесцеремонные собеседники. Друзья пытались искать место поукромнее, но не тут-то было: назойливая публика сдвигала столы поближе.

Падкие до сенсаций и слухов репортеры любили подсчитывать гонорары Шаляпина, сравнивать с доходами других артистов, с заработками Шаляпина в юности. А что может быть интереснее для обывателя, чем подсчет денег в кармане знаменитости? «В Уфе, когда он начинал, ему платили 25 рублей в месяц, теперь 60 тысяч в год, а за выход в спектакле частной антрепризы две или три тысячи…»

Пройдя к славе трудный, полный лишений путь, Шаляпин, став знаменитым, панически боялся потерять голос, остаться без средств, сделать семью нищей. Правда, однако, и то, что к Шаляпину шли за помощью самые разные люди и очень многим он помогал. Певец посылает в Крым деньги больному В. С. Калинникову, причем делает это анонимно, не желая обидеть и смутить композитора. Юрист М. Ф. Волькенштейн, доверенное лицо Шаляпина, вспоминал: «Если б только знали, сколько через мои руки прошло денег Шаляпина для помощи тем, кто в этом нуждался». Сосчитать спектакли и концерты, которые Шаляпин давал в пользу различных организаций и фондов, и в самом деле трудно.

В марте 1906 года Шаляпин поет в Милане. Возвращаясь в Москву, он останавливается в Киеве, выступает в Соловцовском театре. «Заседание городской думы не состоялось, так как большинство гласных оказалось в театре, где пел Шаляпин. Следующее заседание решено назначить по окончании гастролей Шаляпина», — писали газеты.

Но главным событием в Киеве стал благотворительный концерт для рабочих в огромном цирке «Hippo palas».