Читать книгу - "Российское гражданство. От империи к Советскому Союзу - Эрик Лор"

Ранние 1930-е годы знаменуют конец эпохи интенсивного взаимодействия России с внешним миром на границах гражданства. Эта эпоха началась в 1860-х годах, когда старый режим сознательно повел политику максимального увеличения притока иностранцев в страну, что рассматривалось как часть стратегии модернизации. А закончилась – полвека спустя, когда Сталин ввел изоляционистскую модель экономической модернизации. Сталинский поворот означал торжество соображений безопасности над экономическими, юридическими, национальными, демографическими и политическими соображениями, которое затем, в 1930-х годах и в период Второй мировой войны, лишь усугубилось.

Наблюдение с границы гражданства – с края государственного суверенитета – проливает новый свет на вековые вопросы российской истории. Один из этих вопросов – парадокс российской государственности. Слабой она была или сильной? До 1920-х годов протяженные государственные границы страны едва ли имели важное значение для контроля за передвижениями. Наиболее эффективный миграционный контроль, в том числе и после отмены крепостного права, осуществлялся на местном уровне – посредством системы коллективной ответственности и внутренних паспортов. Приблизительно четверо из каждых пяти эмигрантов покидали страну нелегально, без документов, и делали это довольно открыто и легко. К началу века миллионы мелких торговцев, бродяг и трудовых мигрантов ежегодно посещали Российскую империю и покидали ее, не предъявляя документов для проверки.

Мировая война и революция значительно усилили стремление государства контролировать внешние границы и с научной точностью и полнотой документировать, регистрировать и контролировать передвижения в страну и из страны, а также статус российского и советского гражданства. С 1914 по 1930 год государство с невероятной быстротой наращивало способность контролировать границу гражданства и использовать ее как инструмент демографической политики. Однако ответить на вопрос, демонстрирует ли это силу или слабость государства, не так-то просто. Некоторые определяют слабое государство как такое, которое не может достичь желаемого результата без принуждения. В этом смысле колючая проволока, патрулируемые и расчищенные приграничные полосы, вербовка секретных сотрудников и информантов среди местного населения, крайнее недоверие к иностранцам и профилактические операции против населения, сохраняющего связи с зарубежьем, показывают, что государство удивительно мало верит в свою способность удержать людей от отъезда. Принудительные массовые денатурализации и натурализации первых десятилетий советской власти можно рассматривать либо как впечатляющее проявление государственного контроля над границей гражданства, либо как знак того, что государство не имело уверенности в своей способности ассимилировать население, «привлекать и удерживать» его и добиваться от него лояльности.

Изучение границы гражданства также проливает свет на демографическую политику имперских и советских властей. Политика гражданства и миграционная политика влияют на состав населения и на то, какие подгруппы в него входят, – контролируя или по меньшей мере оказывая воздействие на того, кто въезжает в страну, покидает ее, остается, натурализуется или денатурализуется и уезжает навсегда. Исходя из предположения, что богатство создается населением, а Россия, чтобы провести модернизацию, отчаянно нуждается в большем количестве людей, технологиях и торговле, цари создали богатую традицию эффективных мер, позволяющих «привлекать» людей и «удерживать» их в границах государства. Эта традиция была сильнее и сохранялась дольше, чем в большинстве других стран. Она продолжала существовать – и немалое время – даже в конце имперского периода, в эпоху национализма и перенаселенности в сельской местности.

Однако старый режим использовал политику гражданства еще и как фильтр, позволяющий влиять на этнический баланс населения. Так, евреям было запрещено иммигрировать и натурализоваться, а свободу покинуть страну им официально предоставили гораздо большую, чем представителям других групп населения. В то же время некоторым группам мусульман было запрещено возвращаться, если они решатся на отъезд. В противоположность Австро-Венгрии и Германии, которые решали проблему перенаселенности в сельской местности, облегчая массовую заокеанскую эмиграцию представителям коренной национальности, Россия стремилась удержать славянское население в стране, до самого конца старого режима сохраняя и усиливая анахронический набор ограничений на эмиграцию. С другой стороны, она отчасти легализовала эмиграцию евреев и представителей других меньшинств и ввела политику натурализации и денатурализации, затруднявшую для них возвращение или поддержание связей с соотечественниками, оставшимися в Российской империи. Статистика поражает. Этнические русские, то есть приблизительно половина населения империи, давали лишь 2 % от общего количества эмигрантов до 1914 года, тогда как евреи, то есть менее 5 % населения империи, в этот период составили более 40 % эмигрантов. По сравнению с русским, вероятность эмигрировать для немца и поляка была выше в 50 раз и более, а для еврея – в 184 раза.

Этническая и демографическая политика внезапно и резко перестала играть ведущую роль в формировании стратегий присвоения гражданства и в разработке миграционной политики – это произошло, когда в марте 1917 года был издан декрет Временного правительства, отменявший все ограничения и всякую дискриминацию на основании национальной или религиозной принадлежности. Советские власти, если уж на то пошло, сменили ценности национальной и демографической политики старого режима на прямо противоположные, проведя массовую денатурализацию, коснувшуюся сотен тысяч этнических русских, и приветствуя обратную миграцию евреев и немцев.

Но посредством политики гражданства советская власть подталкивала демографическую политику к новым крайностям, на этот раз предполагающим использование скорее классовых, чем национальных критериев. Она запретила иммиграцию и натурализацию среднему и высшему классам, разрешив ту и другую лишь представителям рабочего класса. В начале советского периода сформировалась категория людей, которые, оставаясь гражданами страны, были лишены прав гражданства (лишенцы), тогда как великая денатурализация бывших российских подданных за рубежом и другие стратегии имели целью позволить классовым врагам покинуть сообщество граждан и жителей Советского Союза – или вынуждали их это сделать. На деле из-за высокой безработицы, общего подозрительного отношения к иностранцам и передачи контроля за осуществлением политики гражданства в ведение ОГПУ результаты этой политики были с самого начала ограниченными. Власти так никогда и не разрешили классовым врагам свободно покинуть границы страны и быстро подтвердили заново принцип, согласно которому денатурализация за границей не разрешалась. Старая формула «Привлекай и удерживай» сократилась до «Удерживай».