Читать книгу - "Юрий Гагарин. Первый полёт в документах и воспоминаниях - Антон Первушин"

Государственная комиссия приняла решение готовить к пуску следующий корабль. Он должен был полностью повторить программу предыдущего полета. План подготовки оставался тем же.

В какой-то мере неожиданностью оказался для нас, хотя мы этого чуть не каждый день ждали, прилет группы будущих космонавтов. С ними был Евгений Анатольевич Карпов. Встретились.

— Ну, как космодром? Понравился?

— Это ты меня спрашиваешь?

— Да не тебя, твоим подчиненным как? Они-то впервые здесь.

— Что тебе сказать — одно у них на устах: «Вот это да-а!», «Ну и здорово!» А когда в монтажный корпус пришли и ракету вместе с кораблем впервые увидали, так вообще дар речи потеряли. Но знаешь, о чем заговорили? «А ведь надоело ей, красавице, все собачек да собачек возить, пора и за серьезные дела браться».

— Все это хорошо, но ты мне скажи, они про неудачи и аварии, которые в прошлом году были, знают?

Карпов задумался, лицо его посерьезнело.

— Это сложный вопрос, надеюсь, ты сам понимаешь, они — военные летчики. Хотя и не воевали. Знают и про аварии, и про то, что полет в космос не прогулка. Знают. Говорил я им про это.

— И как они отреагировали?

— Ты знаешь, разговор был вскоре после тех аварий. <…> Во-первых, они сразу же потребовали, чтобы я им сказал, как себя чувствует Королев. <…> Я сказал ребятам: «Он очень сильно все это переживает». И тогда Гагарин с Быковским тут же заявили: «Едем немедленно к нему! Его надо успокоить!»

— И поехали?

— Конечно, а ты и не знал? Главный тогда подробно рассказал о причинах аварий и о том, какие меры приняты для повышения безопасности, хотя и не отрицал, что стопроцентной гарантии никто дать не может. В общем, был настоящий мужской разговор.

На следующий день будущие космонавты зашли в комнату в монтажном корпусе, где медики готовили к полету очередную «пассажирку». С ними был и прилетевший генерал-лейтенант авиации Николай Петрович Каманин. Его я узнал сразу, хотя встретился с ним впервые: вспомнилось детство, 1934 год, «Челюскин». Весь мир тогда следил за героями-летчиками, прорывавшимися к далекой льдине на выручку попавшим в беду полярникам. Короче — я был Каманиным. И я «спасал» челюскинцев… <…>

Даже парой слов перекинуться с пришедшими не удалось, меня срочно вызвали в зал, где шли испытания корабля. Только потом, позже, рассказал мне Марк Галлай о том, что произошло в тот день. Оказывается, у очередной космической путешественницы была кличка Удача. Кто-то из чиновного руководства возразил: «Как можно с такой кличкой ей лететь в космос? Не будет ли это истолковано превратно?»

Один из присутствующих в комнате заметил, что неужели кличка может отражать корни наших успехов в космосе? «И тогда мелькнула у меня мысль, — говорил Галлай, — а не назвать ли нам собачку «Коллективный подвиг советских рабочих, инженеров и ученых» — коротко и мило. Высказал ли он свой вариант вслух, он старался не вспоминать. Очевидно, его «конструктивное» предложение не получило поддержки. Однако идея переименовать Удачу была принята. Посовещавшись, летчики заявили, что, по общему мнению, собачку следует назвать Звездочка. Так и было решено.

21 марта подготовка корабля была закончена. 25 марта — старт. Корабль вышел на орбиту. Полученные данные свидетельствовали о том, что и на этот раз все прошло строго по программе. <…>

И вот тогда, только тогда мы подошли к основному, к главному — ЧЕЛОВЕК!