Читать книгу - "Великолепный обмен. История мировой торговли - Уильям Дж. Бернстайн"

Каким же образом стало больше потомков рабов в Канаде и Соединенных Штатах? Ответ заключается в том, что сахарный тростник — самая беспощадная из культур, а в Британской Северной Америке его почти нигде не выращивали. Рубка, измельчение и варка тростника означают тяжелую работу и раннюю смерть миллионов африканцев, в основном мужчин, потому что на плантации брали выносливых мужчин. «Сахарные» острова — Барбадос, Ямайка, Наветренные и Подветренные, Сан-Доминго… Ничего подобного мир не видел и, надеюсь, больше никогда не увидит. Это общество, почти целиком состоявшее из чернокожих, посвящало себя производству одного-единственного товара. Таким образом, «сахарные» острова зависели от импорта пищи и большинства необходимых вещей. Такой тяжелой была работа, а работники так плохо питались и так много болели, что требовался постоянный приток свежей живой силы, хотя бы чтобы численность рабочих сохранялась.

Таблица 10-1.

Доля в численности населения рабов, перевезенных в разные части Нового Света в 1500-1880 годы, и их потомков в 1950 году

^{(Доля рабов, перевезенных в Новый Свет в 1500-1880 гг. — Доля потомков африканцев в 1950 г.)}

США и Канада …… 4, 5% — 31,1%

Мексика и Центральная Америка …… 2,4% — 0, 7%

Вест-Индия …… 43, 0% — 20, 0%

Бразилия …… 38, 2% — 36, 6%

Остальная Южная Америка …… 11,8% — 11,6%

Это нисколько не напоминало положение крепостных крестьян Европы или гаремных невольников Среднего Востока, которых нередко принимали в семью и даже разрешали вести свое дело. Не походило это и на мамлюков, которые могли выслужить себе вольную и даже добраться до власти, приняв ислам и проявляя доблесть на службе. Положение же черных рабов больше всего напоминало неумолимый ад жаркой, убийственной работы в полях и на заводах, под ежечасным, ежеминутным присмотром надзирателей.

Особенно смертоносной оказывалась пора измельчения тростника. Поскольку сок выходит плохо, если тростник не измельчить и не проварить, то круглосуточные работы сводятся к изнурительному труду в поле, на трехцилиндровых мельницах и у котлов, где жарко, как в преисподней. Поэтому на острова привозили, в первую очередь, сильных мужчин, и этим объясняется относительный недостаток там женщин. Результатом, естественно, стала низкая рождаемость, не только из-за самого недостатка женщин, но и социальной нестабильности, вызванной таким дисбалансом. Кроме того, плантаторы не видели пользы в том, чтобы рабы заводили детей, поскольку их нужно больше десяти лет кормить, прежде чем они начнут приносить доход. Гораздо проще закупить здоровых молодых мужчин, число которых можно пополнять 3-4 раза в год. Дети рабов настолько были нежелательны, что ребенок стоил одну десятую или одну двенадцатую цены взрослого.

Смерть на плантациях была непременной спутницей сахара, и те колонии, что больше всех богатели на сахаре, были самыми страшными для их чернокожих жителей. Черное население Британской Северной Америки, где тростника выращивали мало, росло почти так же быстро, как и белое. Единственным исключением из этого образца низкой смертности среди рабов была Луизиана — одно из немногих мест на континенте, где выращивали сахарный тростник. Точно так же исключением из образца высокой смертности рабов в Бразилии была провинция Минас-Жерайс, где больше занимались «легким» трудом — кофе и молочными продуктами.

Смертоносный лик «сахарной демографии» сегодня очень хорошо виден в культурных различиях между черным населением Соединенных Штатов или Канады и остальных стран этого полушария. Британская Северная Америка, благодаря быстро растущему населению, требовала все меньшего импорта африканских рабов. После 1800 года довольно высокая рождаемость и низкая смертность среди рабов позволила владельцам плантаций больше не импортировать африканцев. По той же причине в 1808 году в Конгрессе, где доминировали южане, легко прошел закон о запрете работорговли. Американские аболиционисты обошли своих карибских и бразильских конкурентов. К 1808 году почти все рабы Северной Америки были местными уроженцами, а ко времени Гражданской войны культурная память об Африке почти исчезла. Острова Вест-Индии и Бразилия, напротив, требовали постоянного притока африканцев. Даже в XX столетии африканский язык йоруба бытовал на Кубе, этом последнем бастионе плантаторского общества Нового Света, где еще сильно сказывалось африканское влияние.

* * *

Трансатлантическую торговлю XVII-XIX веков — кофе, хлопок, сахар, ром и табак из Нового Света в Европу; мануфактурные товары, особенно ткани, из Европы в Африку и рабы из Африки в Новый Свет — называют треугольной торговлей и рассказывают о ней школьникам. Эта упрощенная картина не охватывает более коротких перемещений товара, которые происходили в реальной жизни. Английский корабль мог везти индиго с Ямайки в Филадельфию, затем оттуда в Лондон — кукурузу, потом шерстяную ткань из Лондона в Гавр, французские шелка на побережье Африки, оттуда рабов и так далее.

На Востоке дела шли не так гладко. Пусть европейцы безумствовали из-за ситца и сходили с ума от чая, им нелегко было найти достойный товар для обмена, особенно в случае с самодостаточным и самодовольным Китаем. Тут требовалась система более вековечная, чем та, что сложилась на Атлантике. И как та сторона треугольника, что отвечала за работорговлю, на века отравила межрасовые отношения, так и несправедливая торговля с Индией и Китаем в XIX веке до сих пор влияет на отношения между Востоком и Западом.