Читать книгу - "КГБ в Японии - Константин Преображенский"

Главным администратором нашего токийского отделения ТАСС был пожилой японец, господин Мацумото. После войны он просидел несколько лет в наших лагерях для военнопленных, освоил русский язык, изведал советские порядки и стал для нас как бы своим. Но и для японской контрразведки он тоже был не чужой.

Как человек военный и к тому же бывший фронтовик, он с большим уважением относился к бойцам невидимого фронта. В конце каждого месяца он робко приоткрывал скрипучую дверь в общую комнату тассовских журналистов, где все мы дружно тарахтели пишущими машинками, и поочередно выманивал в коридор нас троих, разведчиков, действовавших под крышей ТАСС, и вручал каждому тоненькую пачку счетов со словами:

— Передай там своим! Пусть оплатят…

Это были автомобильные счета — за бензин, ремонт, парковку, страховку. Хозяева станций обслуживания ничтоже сумняшеся посылали их в ТАСС, чьими корреспондентами мы числились в этой стране. Откуда простым механикам было знать, что наши автомобили числятся за гаражом резидентуры КГБ в Токио! Это знал только завхоз Мацумото, деликатно и без лишнего шума предъявлявший счета к оплате.

С упавшим сердцем мы принимали квитанции и отвозили в посольство, в бухгалтерию резидентуры. Там солидная дама-бухгалтер, супруга одного из начальников, без всякого удивления отсчитывала нам иены: очевидно, она полагала, что и на другом конце финансовой лестницы сидит такая же строгая женщина-чекист, жена кого-то из нас, а вовсе не японский подданный Мацумото. Ему мы и возвращали пачки банкнотов, так же, как и он, отведя глаза в сторону, делая вид, словно все это происходит не с нами.

Правила зашифровки разведчиков почему-то не распространялись на их машины, официально принадлежавшие КГБ. Более того, нередко молодым разведчикам передавались по наследству автомобили расшифрованных разведчиков, а то и прямо высланных за шпионаж. Похоже, машина была слишком дорогой вещью для того, чтобы ее менять слишком часто. Дешевле было заменить самого разведчика.

Машин всегда не хватало, и поэтому начальник гаража КГБ, он же личный шофер резидента, расхаживал по узким коридорам резидентуры королем, хотя был в Москве простым сыщиком; занимавшимся слежкой на улицах. Слежкой ведало Седьмое управление КГБ, считавшееся у нас самым непрестижным. Объектами его работы становились наши граждане, подозреваемые в шпионаже или антисоветских настроениях, и их иностранные друзья В личный контакт ни с кем из них сыщики пе вступали, за исключением тех случаев, когда надо было кого-нибудь задавить машиной, столкнуть под поезд, избить, прикинувшись безвестными хулиганами, или просто испортить настроение, осведомившись в вагоне метро: «Эй, шпион, на следующей выходишь?..»

В распоряжении каждой бригады наружного наблюдения имелась машина, замаскированная под такси. Номера к ней слегка крепились поворотом отвертки, чтобы можно было легко менять их на каждом углу: запас жестяных табличек, несших в себе тайный знак принадлежности к КГБ, загромождал порой весь багажник.

Была в автомобиле и рация, по которой следовало изъясняться условными фразами.

«Коробочка, подбери монтеров!» — следовала команда из Центра, и машина срывалась с места, чтобы забрать сыщиков, расставленных по постам.

Именно так и представлял себе оперативный шофер нашу работу в Токио. Он понятия не имел о том, что главное в разведке не напор, а дружеское общение. Для этого необходимо, чтобы ваш будущий агент хотя бы на начальном этапе знакомства не знал, что вы из КГБ. Если полиция, расшифровав вас по автомобилю, угрожающим тоном объяснит японцу, кто вы на самом деле, вся работа пойдет насмарку. Объяснить бы все это шоферу резидентуры! Но никто не решался взять на себя эту опасную миссию, ибо не мог предугадать, как тот преподнесет суть беседы благодушно настроенному резиденту по пути в универмаг «Мипукоси».

Зашифровке шофер вообще не придавал значения. Он исходил из казарменного принципа: молодым сбывать что похуже.