Читать книгу - "Слово и "Дело" Осипа Мандельштама. Книга доносов, допросов и обвинительных заключений - Павел Нерлер"

Обычно эшелоны с «врагами народа» ставили на запасной путь под разгрузку рано утром; выгрузка занимала четыре–пять часов, не меньше. В конце концов, заключенных выстраивали в колонны по пяти человек в ряд и под конвоем вели до ворот пересыльного лагеря еще четыре километра – по нынешним Русской (бывшей Великорусской) и Областной улицам. Тысяченогая шаркающая колонна изгибалась на поворотах и растягивалась на сотни метров…

Несколько странный пункт о «сдаче» одного человека в Москве объясняется, видимо, тем, что по невыясненным причинам з/к Паниткова Пелагея Денисовна была просто-напросто освобождена. Еще трое одиночек – это те, кто не вынес тягот пути и в дороге умер или тяжело заболел. Их «сдавали по актам» в Зиме, Могоче и Урульче (кстати, акт о сдаче больного и акты о смерти – единственные документы, выполненные на бланках, пусть и весьма некачественных, на плохой бумаге и с отвратительной печатью; все остальные документы – как бог на душу положит, безо всякой проформы, на самой плохой, чаще всего папиросной, бумаге, и их сохранность внушает самые серьезные опасения).

Как был организован типовой эшелон для перевозки заключенных?

Продукты и командировочные конвою выписывались на 30 суток, белье – по две смены. Перед отправлением им полагалось прослушать лекцию «Питание в пути и желудочно-кишечные заболевания»^[491].

По наряду ГУЛАГа был выписан план перевозки НКВД № 1152.

Состав поезда насчитывал 34 вагона, 9 двухосных и 25 четырехосных. В последних везли заключенных. Фактический вес поезда, учитывая неполное использование грузоподъемности вагонов при людских перевозках, мог превышать тысячу тонн, что соответствовало норме для наиболее распространенного тогда грузового паровоза серии Э на равнинных участках. На трудных профилях Урала и Восточной Сибири использовалась двойная тяга. Длина состава равнялась 440 метрам.

Напомню, что мандельштамовский эшелон отправился 8 сентября. Медленно пройдя от Пресни до Ростокина по Окружной, он вывернул на северный ход, по которому шел главный маршрут, и двинулся на восток: через Ярославль – Киров.

Чего нельзя было лишить в дороге – так это звуков, из которых самыми характерными были паровозные свистки (в просторечье – гудки). На российских и советских железных дорогах они отличались от сиплых или попискивавших свистков паровозов Европы мощью и красотой звучания (на сигнал подавался пар рабочего давления двенадцать и четырнадцать атмосфер, а звук состоял из трех–пяти тонов). Конечно, для узников ГУЛАГа эта «песня», сопровождавшая их на всем пути, имела надрывное, щемящее звучание^[492].

Основным типом крытого грузового вагона российских, а затем советских железных дорог вплоть до 1950-х годов был так называемый «НТВ» – «нормальный товарный вагон» грузоподъемностью 16,5 тонны. Он был двухосным.

Каркас четырехосных вагонов был стальным, а стены, полы и крыши – дощатыми. Крыши покрывались жестью, а в тяжелые времена – брезентом. Постепенно четырехосные грузовые вагоны – как более выгодные – вытеснили двухосные. В быту за ними укоренилось американское название «пульман».

Для людских перевозок крытые вагоны снаружи утеплялись второй обшивкой стен. Между двумя слоями досок укладывался войлок. Пол для предотвращения промерзания утепляли опилками и вторым слоем досок. Так получалась знаменитая «теплушка». Но для перевозки заключенных могли подать и неутепленные вагоны.

Посередине двухосного вагона устанавливалась чугунная печь с вертикальной трубой, выводимой через крышу. В четырехосных вагонах было по две печи. Около печи сидел дневальный и смотрел за нею.

Нары в вагонах были двухэтажные, но зимние морозы часто загоняли всех на один ряд, хотя и здесь, сбившись в кучу и согревая друг друга собственными телами, люди страдали от холодов.

Главное, что проверялось, – это прочность досок, чтобы уменьшить возможность побега. Как писал А. Солженицын, «зэки долго не должны были сообразить своего нового преимущества: из каменной тюрьмы они перешли в тонкодощатый вагон» (толщина досок была от 22-х до 40 миллиметров).

Двери зэковских вагонов были, естественно, заперты наглухо, а окна зарешечены и закрыты.

В ГУЛАГовских эшелонах узники, как правило, больше всего страдали от жажды. Об этом пишет Солженицын (самая ходовая еда в пути – селедка) и Гинзбург (одна кружка воды на человека в сутки).

Разгружались эшелоны с заключенными обычно не на платформы, а прямо на пути станций или перегонов. При высадке из вагонов никаких лестниц не было, и заключенным приходилось прыгать с высоты около полутора метров на бровку пути.

Лагерь на станции Вторая Речка имел точное название «Владпер-пункт» (Владивостокский пересыльный). Рассчитывался он на 1500 человек, но в действительности, как видим, их число сильно зашкаливало за эту норму. Общее число вагонов – в данном случае 34, из них 25 для «л/свободы», то есть «лишенных свободы» (их теплушки были четырехосными). В первом вагоне ехала обслуга, во втором – склад конвойных войск, в третьем – кухня для з/к, в четвертом – кухня и столовая для конвойных войск; в пятом – склад з/к. В 15-м и 24-м вагонах – караульные помещения. Зэков же везли в вагонах с 6-го по 14-й, с 16-го по 23-й и с 25-го по 32-й. В самом хвосте – изолятор (33-й вагон) и тут же рядышком, в 34-м вагоне, – оперативная группа.

Численность конвоя определялась в 110 человек, то есть примерно по 16 з/к на одного «сопровождающего». Примечателен и состав конвоя: по одному начальнику конвоя, политруку и коменданту, по двое начальников караула и их помощников, разводящих – 6, оперативная группа – 9 и, наконец, часовых – 78 (кроме того, хозяйственная обслуга и резерв – по 3, связисты и собаководы – по 2 человека). Лекпома и повара не было ни для з/к, ни для конвойных войск – в соответствующих графах прочерки!

4 сентября эшелон был в Свердловске. Здесь был снят с поезда з/к Барзунов Николай Иванович, а также сданы двое других – Михаил Владимирович Гущин и Артур Евгеньевич Полей. 19 сентября – остановка в Мариинске. Здесь, как известно, располагались крупнейшие женские и «инвалидные» мужские лагеря. По расписке было сдано 17 человек (все – по 58 статье). Точная дата прибытия в Красноярск не поддается прочтению: здесь «сошло» восьмеро этапированных.

Где-то за Красноярском в эшелон впервые наведалась смерть. Первым – от «острой слабости сердца» – умер совсем еще не старый (35 лет) Давид Филиппович Бейфус (1903 г. р.; приговор – 5 лет по ст. 58.10). Его выгрузили и сдали на станцию Зима 23 сентября, а 1 октября на станции Могоча был «сактирован» труп 52-х-летнего Спиридона Григорьевича Деньчукова (1886 г. р.; приговор – 8 лет по ст. 58-10). 29 сентября на станции Урульча был выгружен и сдан в качестве тяжело больного Авив Яковлевич Аросев.