Читать книгу - "Жизнь спустя - Юлия Добровольская"

Летом 1950 года великий кормчий, он же большой учёный, занялся вопросами языкознания – да, да, не нашёл ничего нужнее, как в нашей стране, ещё не опомнившейся от страшной войны, углубиться в тонкости лингвистики.

Академия наук не покладала рук, газета «Правда» разбухала от научной информации. Специализировавшемуся на проблемах языка и мышления молодому учёному Александру Спиркину в самый раз было обратиться к товарищу Сталину с рядом вопросов по существу, но подкачала биография, по рукам и ногам связывала Сашу судимость по пятьдесят восьмой статье.

Нонсенс. Ведь плоть от плоти… Ломоносовская порода! Деревенским пареньком, напутствуемым матерью: «Уходи отсюда сынок, тогда, может, выживешь», – оборванный, тощий, добрался он до города Мичуринска, а в 1936 до Москвы.

А свои вопросы товарищу Сталину, ничтоже сумняшеся, дал подписать жене, аспирантке-германистке Кате Крашенинниковой. О Кате, как о галичевой Леночке, узнал весь белый свет. За ней присылали из Кремля и приударяли высокие чины. Адресат Сталина была хороша собой – статна, сероглаза, в тот же час стала доктором наук, завкафедрой.

А её сверходарённого мужа застопорило, он и после смерти Сталина под реабилитацию всё не попадал.

– Как вашей дочери удалось реабилитироваться? – решился Саша разузнать у моей мамы, преподававшей английский язык его жене в Московском педагогическом институте им. Ленина.

– Она ничего не предпринимала, – объяснила мама, – её вызвали и уведомили.

В надежде, что я всё же смогу что-нибудь посоветовать, договорились о встрече.

Супруги засиделись. Уже не раз перебрали все обстоятельства дела, а спасительной идеи всё не возникало. На мой взгляд, её надо было искать в этих обстоятельствах.

Дело было заурядное. Приехав в Москву на побывку с трудфронта – шла война – Саша переночевал у своей институтской подруги Нины К. Подслушавшая их разговор соседка по коммуналке некая Зайнчковская настучала, Сашу арестовали. За недоносительство на него – и Нину с матерью; при обыске у Нины изъяли сашину фотографию с надписью «моей единомышленнице». Эту ясную картину довершает тот факт, что отец старухи Зайнчковской, царский генерал, был расстрелян, а она и муж долго сидели. Стуком злосчастная старуха надеялась выслужиться.

Моя идея заключалась в том, чтобы Саша наведался в коммуналку и предложил старухе помощь по спасению души, де, напишите, что вы сожалеете о случившемся, что вас вынудили; вам ничего не будет, зато доживать станет намного легче. При виде Саши старуха заверещала «Убивают!», и ему пришлось ретироваться.

Но в конце концов реабилитировали и его. Он развернулся. «Спиркин сделал философскую энциклопедию», – отдают ему должное многие. «Я – автор учебника, по которому училась вся страна», – просит не забывать и сам член-корреспондент Российской академии наук Александр Георгиевич Спиркин.

А дискуссия по вопросам языкознания давно забыта, наряду с прочими советскими реалиями, душегубскими и просто абсурдными. Будто их вовсе не было.