Читать книгу - "Короли Альбиона - Джулиан Рэтбоун"

«Дорогой брат,

за неделю до зимнего солнцестояния мы покинули Лондон. Убедившись, что военные действия будут происходить на севере страны, я решил, что мы вполне можем добраться до Манчестерского леса или хотя бы до его окрестностей под защитой армии Йорка, а там уже попытаться выяснить местопребывание Джехани. Благодаря этому плану мы не станем подвергать себя тем опасностям, которые поджидают любого путника на дорогах, захваченных разбойниками.

Гражданская война привела к тому, что сельская местность и даже небольшие города оказались как бы вне сферы действия закона. Пока двое монархов сражаются друг с другом, вместо того чтобы исполнять свой долг и устанавливать порядок и разумное правление в королевстве, большие и маленькие вельможи воспользовались случаем возобновить старую вражду и пытаются отобрать друг у друга владения не с помощью закона, а полагаясь исключительно на грубую силу. И в лучшие времена правосудие в этой стране осуществляется медленно и с помощью весьма сложной процедуры, причем главную роль играют отнюдь не мудрые и бескорыстные судьи, а множество законоведов, предъявляющих груды каких-то документов, пожалований, грамот, родословных, восходящих ко временам Вильгельма Завоевателя, а то и к еще более глубокой древности. В результате на слушание дела и плату юристам уходят подчас большие суммы, чем стоит сама спорная собственность.

Проще всего напасть на противника с оружием в руках, например с нелепой заостренной палкой под названием «копье» или примитивным ружьем с раструбом на конце. Если не удастся убить врага на месте и отобрать его имущество, он окажется вовлечен в междоусобные распри, а там, глядишь, и удастся добиться своего.

Итак, девятого числа месяца, чье название буквально означает «десятый», хотя в году он двенадцатый, мы вышли из столицы через ворота Лудгейт. Мы держались поближе к передним рядам войска, состоявшего якобы из десяти тысяч человек (все прекрасно знали, что на самом деле численность этой армии не превышает пяти тысяч), и двинулись в путь с той скоростью, с какой передвигалась упряжка мулов, влачившая за собой огромную пушку по разбитой дороге, то есть весьма медленно. Следует ли упоминать, что, как всегда, шел дождь? Холодный, пронизывающий до костей дождь. Казалось, что серое небо тяжелыми складками опускается на столь же серую землю.

Йорк скакал во главе этой пестрой компании, а рядом с ним держался его сын, красивый мальчик лет семнадцати, известный как граф Рэтленд; арьергардом командовал отец Уорика граф Солсбери. Сам Уорик, как и многие другие вельможи йоркистской партии, оставался в Лондоне, якобы затем, чтобы снарядить и послать вслед войску обоз с провиантом и чтобы выжать побольше денег из купцов (те и так уже собрали для Йорка изрядную сумму в четыре сотни марок). На самом деле Уорик медлил потому, что в случае неудачи намеревался бежать в Кале. Король оставался заложником в собственной столице, его присутствие должно было обеспечить видимость законности действиям мятежников, хотя король пребывал не во дворце, а в Тауэре, в том самом помещении, которое мы занимали в течение многих месяцев.

Что касается Эдди Марча, его послали в район на границе Уэльса и Ингерлонда, где многие сторонники Йорка владели землями и пользовались большим влиянием. Там Эдди надеялся собрать еще одно войско и соединиться с Йорком, прежде чем тому придется вступить в бой с шотландцами и северянами, завербованными королевой. Войско королевы тем временем довольно медленно продвигалось на юг, грабя, разоряя и уничтожая все на своем пути и тем самым отвращая от королевы множество прежде верных ей подданных. Однако возможность пограбить и большая пожива привлекали все новых наемников, и армия королевы росла день ото дня. Те шайки разбойников и лесных бандитов, о которых я упоминал ранее, были счастливы присоединиться к походу и тем самым уже на законных основаниях творить привычный им произвол.

Хотя наше войско тоже пополнялось за счет людей, бежавших от королевы, и за счет многочисленных крестьян и арендаторов Йорка, численность его нисколько не увеличивалась, а, скорее, убывала: чем дальше мы уходили от Лондона, тем больше солдат, набранных в той местности, дезертировали и спешили вернуться домой.

В день солнцестояния мы пришли к городу Вейкфилд. Примерно в миле от него на холме, посреди лесов и полей стоял огромный серый замок Сэндкасл. Наступил самый короткий день в году — посреди лета здесь бывает день, когда солнце всего лишь на пять часов скрывается за горизонтом и даже после заката небо остается светлым; так и посреди зимы есть день, длящийся едва ли пять часов, причем солнце даже в полдень висит низко, его закрывают тучи, солнце совершенно не дает тепла, а затем наступает длинная, беспросветно темная ночь. Мы значительно продвинулись на север по сравнению с Кале, так что здесь эти зимние дни казались еще мрачнее. Природа этого физического явления осталась для меня совершенно недоступной.

Хотя Сэндкасл очень велик и его крепость даже превышает по размерам Тауэр, шеститысячное войско не могло целиком разместиться в нем, к тому же здесь не было достаточных запасов пищи. И все же замок мог стать для нас надежным убежищем, и все офицеры Йорка уговаривали его держать армию в стенах замка или в непосредственной близости от него, пока Эдди не подоспеет с подмогой, — Йорку отчаянно не хватало людей, а войско королевы насчитывало уже не менее двадцати тысяч человек.

Офицеры королевы только и мечтали завязать сражение, покуда преимущество оставалось на их стороне.

Описанный мной лондонский эпизод должен был уже убедить тебя, дорогой брат, что герцог Йорк отличался необузданной гордыней, он легко выходил из себя и отнюдь не умел проявлять выдержку и терпение. Он думал только об одном: как бы к королевской власти присоединить и королевский сан. И вот, когда его попытались уговорить укрыться в замке, он принялся расшвыривать мебель и орать:

— Что, мне прятаться за стеной из страха перед какой-то сволочью?! И пусть все назовут меня трусом, да?! Меня же будут презирать, если я устрашусь этой ведьмы, способной пустить в ход только язык да ногти! — Последнее замечание было уж и вовсе глупо, поскольку кроме ногтей и языка королева имела втрое больше людей и орудий, чем сам Йорк.

Наступило Рождество, день, когда христиане празднуют рождение Иисуса. Они отмечают этот праздник, как мы уже наблюдали в Кале, неумеренным потреблением спиртного в течение двенадцати дней, не говоря уж о столь же чудовищных порциях мяса. В результате такого угощения люди холерического темперамента становятся весьма возбудимыми. Этим и воспользовалась королева. Она прислала к нам в замок гонца, и тот упрекнул Йорка дескать, струсил перед женщиной. Слуги, со своей стороны, предупреждали герцога, что запасы пищи (и, хуже того, крепких напитков!) подходят к концу, а войско королевы отрезало все коммуникации.