Читать книгу - "Искушение богини - Паулина Гейдж"

– А это так трудно, – поддразнила она его. – Нет, Тутмос, ты и вправду меня разочаровываешь.

– Мне очень жаль, – сказал он, ерзая в маленьком кресле, куда едва помещалась его туша. – Все дело в том, что…

– Ну? В чем там у тебя дело? – От ее восторженного настроения не осталось и следа, она стояла перед ним подбоченившись. – И почему с Тутмосидами всегда так трудно?

– Ты и сама одна из них, – ядовито заметил он. – Нет в мире человека, с которым было бы труднее, чем с тобой.

Так знай же, что я уже получил одну такую новость вчера. Асет тоже ждет ребенка.

– А мне-то какое до этого дело? – с неподдельным изумлением спросила она. – Дворец кишит царскими ублюдками! Одним больше, одним меньше – какая разница. Мой ребенок будет полноправным наследником.

Тутмос смущенно поерзал в кресле, уставившись на свои колени.

– Ребенок Асет тоже будет иметь все права. Я решил сделать ее второй женой.

У нее просто челюсть отвисла, а Нофрет с лекарем, вдруг притихнув, уставились на окаменевшую спину своей госпожи. Хатшепсут смотрела на Тутмоса до тех пор, пока тот не заерзал, а потом опустилась на свое ложе, все еще не веря.

– Подожди, я попытаюсь понять, – выдавила она. – Ты хочешь взять в жены эту… эту простую танцовщицу?

– Да, – с вызовом ответил он, по-прежнему не отрывая глаз от своих покрытых белым льном объемистых коленей. – Мне она очень нравится. Она умная, ласковая и знает, как управляться с другими женщинами. С ней я счастлив.

– Интересно, как ты судишь о женском уме? – набросилась она на него. – Что, та, у которой ноги длиннее, и есть самая умная? Да уж наверное так, другого ты не знаешь.

Она мгновенно догадалась, в чем секрет власти Асет. С ней фараон чувствовал себя мужчиной в большей мере, чем с какой-либо другой женщиной, а поскольку она оказалась умнее остальных рабынь, жеманных и пустоголовых, то он был польщен. Тутмос выпрямился, его нижняя губа упрямо выпятилась, лоб прорезали морщины, и Хатшепсут поняла, что сейчас он упрется и тогда его ни за что не сдвинешь с места.

Она даже руки вскинула от беспомощной злости.

– Очень хорошо. Твое право жениться на ком захочешь. Мне просто жаль, что ты не счел нужным выбрать женщину благородную, одну из дочерей Инени, к примеру, или кого-нибудь из красавиц сестер Юсер-Амона. Эта Асет недостойна быть супругой фараона, Тутмос. Она интриганка и мелкая авантюристка, и может статься, ты еще пожалеешь, что привел в свой дворец такую женщину.

– Слушать тебя не хочу! – вдруг взорвался он, демонстрируя отцовский несдержанный нрав. – С каких это пор твоя интуиция стала непогрешимой? Ты тоже делаешь ошибки, как и я, и на этот раз ты не права!

– Я редко ошибаюсь, Тутмос, – сказала она.

И тут Хатшепсут вспомнила загадочные слова своего ка. Они обрушились на нее, точно шлепок влажной, холодной простыни по лицу. «Но как отец он победит тебя». У нее перед глазами встали полные, насмешливые губы золотого мальчика, произнесшего эти слова. Комната вокруг словно растворилась, и Хатшепсут снова оказалась холодной ночью в храме, где из последних сил противостояла богу и странному посетителю. Она поднесла ладонь к глазам, потерла их, чувствуя приближение головной боли.

– Как правитель этой страны, я не могу позволить себе роскошь судить о людях поверхностно или легкомысленно, и я говорю тебе: Асет мелочная интриганка.

– Слова! – оскалился Тутмос, трясясь от ярости, которую жена так часто вызывала в нем, и в то же время осознавая собственное бессилие перед лицом ее хладнокровного спокойствия. – Ты просто ревнуешь. Боишься, что через Асет и ее ребенка я столкну тебя с дороги!

Он выпалил это не подумав, и Хатшепсут от всей души рассмеялась, не хуже его зная, что это невозможно.

– Тогда, – пробормотал Тутмос, – зачем тебе так яростно сопротивляться? Я, можно сказать, люблю ее, и, по крайней мере, она всегда там, где мне надо, когда я ее хочу.

– Знаю, знаю, – ответила Хатшепсут мягче, чувствуя всю бесполезность попыток растолковать ему, что врожденная проницательность, обостренная годами, проведенными у власти, подсказывает ей, что Асет опасна. – Тогда женись на ней, и пусть ребенок, которого она носит в своей утробе, станет царским ребенком. Как ты думаешь, это мальчик? Или девочка?

– Вот бы ты повеселилась, если бы вы обе разродились девочками, – кисло ответил фараон. – Тогда у нас было бы две царевны и ни одного царевича – претендента на трон Гора.

– В таком случае, – ответила она с улыбкой, – моя дочь взошла бы по ступеням трона Гора как единственная законная наследница по женской линии.

– Не говори глупостей! Ни одна женщина не может носить двойной венец.

– Я же носила.

– Это совсем другое дело. Ты была регентом, а не фараоном.

– Давай не будем снова затевать старый спор, – сказала она мягко. – У нас еще будет время поторговаться по поводу престолонаследия.

Тутмос поднялся, прямой, точно кол проглотил.

– Никакой торговли не будет, – ответил он. – Я, как фараон, лично назначу своего преемника.

– При условии, что он женится на чистокровной царевне.

– Разумеется. А теперь мне надо идти. Я рад за нас и за Египет, Хатшепсет.

Спасая то, что еще осталось от его достоинства, фараон пошел к выходу, а Нофрет и лекарь простерлись перед ним ниц. У двери он обернулся, желая сказать что-то еще, но передумал, захлопнул рот, точно капкан, и величаво переступил через порог.

Хатшепсут была так занята своими мыслями, что даже не рассмеялась.

– Простая танцовщица. Подумать только! – пробормотала она. Потом отослала лекаря и легла, а Нофрет положила ей на лоб холодную повязку.

Недели не прошло, а весь город уже знал: во-первых, что у Египта скоро будет наследник, и, во-вторых, что Тутмос готовится взять вторую жену; еще через месяц новость распространилась по всему течению Нила от Дельты до Порогов. Египет вздохнул с облегчением. Тутмос был великим фараоном, а его супруга – могущественной правительницей, страна процветала под их властью; но память о чужеземном владычестве была еще слишком свежа в египтянах, делая отвратительной саму мысль о приходе чужеземного царевича, рождение собственного наследника снимало эту проблему.

Однажды вечером Инени пригласил Сенмута, Сенмена, Хапусенеба, Нехези и других чиновников на праздник – вечеринку на его ладье, где все много пили и веселились. Инени больше чем кто-либо другой радовался новости. Он много лет прожил бок о бок с властью и боялся, как бы Хатшепсут, устав ходить с непокрытой головой, не вспылила и не потребовала назад двойной венец. Но теперь, нося ребенка, она терпеливо будет ждать времени, когда власть перейдет к нему. Похоже, она не сомневалась, что ее дитя будет точной копией Тутмоса I, ни больше ни меньше, и была этим вполне довольна.