Читать книгу - "История Сибири. От Ермака до Екатерины II - Петр Словцов"

Нерчинские заводы, говорят, одолжены порядочным заводским установлением управителю Дамесу, который около 1732 г. переменил печи и горны левандиановского устройства на саксонский образец. В 1737 г. открыт медный Агинский прииск близ р. Онона и Зерентуйский рудник в 1739 году. Дамесу хотелось узнать китайский способ отделять золото от серебра и свинца и на сей конец отправить сына своего в Китай при караване, но, по испытании молодого человека в степени знания, он возвращен к отцу. Удивительно, что при похвале, Дамесу отдаваемой за устройство заводское, выплавка металла не только не увеличилась, но еще уменьшилась. Ибо с 1704 до 1722 г. выплавлено серебра 21 п. 6 ф. 78 з., считая в том числе и 9 п. 33 ф., помянутые в начале главы, а с 1722 по 1740 г. только 13 п. 17 ф. 39 з. Сравнение выплавки, какая окажется впереди, показывает не убожество руд, а незнание горной науки. Дамес был заводской установщик, а не ориктогност.

В последние годы императрицы Анны хотели было пользоваться в России нерчинским свинцом. Привезенный в Москву свинец, не считая расходов провоза с Чусовой до Коломны, обошелся в 271 к. пуд, тогда как покупаемый при Петербургском порте стоил не дороже 120 к. Поэтому в августе 1738 г. намерение отменено.

Для очистки можно присовокупить, что в содействие Беринговой экспедиции послан с аргунских заводов комиссар с мастеровыми на Илгу и в округу Якутска для разведки руды железной. В последнем месте на речке Тамге был на время устроен известный Тамгинский завод.

В сентябре 1736 г. горные заводы, вятские, уральские и сибирские, под главным начальством Татищева состоявшие, переданы польскому шамбеляну Шембергу, наименованному генерал-берг-директором, с подчинением ему прежнего начальства. В июне 1737 г. дозволено частным заводам отливать на продажу всякие чугунные поделки, кроме воинских. В июле того же года велено брать в казну медь только с тех частных заводов, на которых обходится она хозяевам по 450 к., с платою им из казны по 15 процентов сверх истинной цены. В мае 1738 г. рассматривается в особой комиссии нескольких сановников знакомый вопрос: как выгоднее содержать казенные горные заводы — казною или частною рукою? В том уважении, что казенные уральские заводы находились в выгодном состоянии^[208], следовало бы с первого взгляда отвергнуть не дельный вопрос и без основания возобновленный Шембергом.

В феврале 1739 г. дана берг-привилегия подданным и иностранцам пользоваться добыванием всяких ископаемых, с определенною в казну платою. Вскоре затем отданы Шембергу и компании гороблагодатские и лапландские заводы с тем, чтобы на последние отрядить для работ нужное число людей из архангельских гарнизонных полков; да не меньше удивительно и то, что Шемберг уволен от предъявления в присутственных местах своих сделок или контрактов по тем заводам. После толь необыкновенных исключений трудно ли отгадать, кто участвовал с Шембергом в компании? В августе 1740 г. решено раздать прочие уральские и вятские заводы в содержание частных лиц. Одна отрада для сынов отечества, что с переменою трех правлений, быстро следовавших одно за другим, многие заводы достанутся в руки вельмож царствования Елисаветы, хотя отрада сия в смысле хозяйственном далеко не удовлетворительна. Ибо, если посудить, с каким рвением, с каким усилием Великий насаждал эти искусственные заведения и если взглянуть на незрелость русского народа, нимало не поверставшегося с искусством горным, нельзя не сетовать, что заводы, отделившиеся в частное содержание, упали в руки своих работников, по большой части старообрядцев, вопреки указу 4 июня 1724 г. После сего можно ли спрашивать, отчего горное искусство так долго пресмыкалось в жалких навыках и отчего Урал превратился в колонию старообрядцев? Падение искусства и падение православия тут шли рука об руку от торопливой передачи заводов. Опыт подтверждает истинную мысль Петра Великого, чтобы в свое время раздавать заводы в доброе частное хозяйство; но тот же опыт заставляет сомневаться, чтобы так рано настало это время. Укажут на Демидова, отца и преемника, но этим людям не было равных между современными заводчиками.

В услаждение горечи, какая разлилась на последних страницах с воспоминанием дерзостей Шемберга, история, при всем своем незлобии, хочет заранее примирить читателя с этим автоматом, который, быв выдвинут на сцену сильною рукою, при первом ударе по руке потерял равновесие, пал в начеты, в долги неоплатные и явился не только невежею в деле, но и обманщиком явным. Суд его недалеко, за чертою периода.