Читать книгу - "Великая испанская революция - Александр Шубин"

Опасность ПОУМ для коммунистической пропаганды заключалась и в том, что раскольники коммунистического движения лучше всех в Испании знали его опыт, включая самые болезненные для Сталина страницы, среди которых переворот Чан Кайши стоял на одном из первых мест^[818]. Политика «Народного фронта» была аналогична сталинской линии в Китае, которая десять лет назад закончилась сокрушительным провалом. 2 марта 1937 г. «Ла Баталья» напомнила об этом: «В Китае сделали то, что претендуют сделать в Испании — передать командование профессиональным военным… Эти военные, во главе которых был Чан Кайши, взяли на себя задачу задушить революцию. О парадокс! С оружием, полученным именно из России. Мы не хотим, чтобы этот опыт повторился»^[819]. Коммунистам следовало срочно представить ПОУМ как банду пособников Франко и, следовательно, — клеветников.

После того как в декабре ПОУМ была «выкинута» из Женералитата, пошли слухи о подготовке ею путча «в контакте с экстремистско-гангстеровскими элементами НКТ». Якобы это выступление готовилось на январь 1937 г.^[820] Но эти слухи не подтвердились. Они отражали реальный поворот в политике ПОУМ. Чтобы преодолеть свою политическую слабость, она сориентировалась на союз с радикальными анархистскими кругами, недовольными относительной умеренностью лидеров НКТ.

Критика сталинизма падала на подготовленную почву. 21 января 1937 г. Комитет анархистской молодежи, с которым стала активно сотрудничать ПОУМ, направил Антонову-Овсеенко письмо против Московского процесса «выдуманных троцкистов»^[821]. Советский консул комментировал: «ПОУМ в настоящее время опасен не тем, что он насчитывает в своих рядах несколько тысяч человек, а тем, что пытается вовлечь в орбиту своей провокационной деятельности значительные слои СНТ, действуя через крайних анархистов»^[822]. Более того, противники Сталина «протащили» в газету ОСПК «Требаль» статью о Троцком как спасителе Питера^[823].

Антонов-Овсеенко делает вывод, вполне соответствовавший позиции советского руководства: «Лишь политический разгром ПОУМа создаст здоровые условия для длительного сотрудничества между Коммунистической партией и СНТ, ибо ПОУМ является штабом провокации, имеющим свои щупальца во всех организациях и особенно в СНТ и ФАИ»^[824]. Такая демонизация ПОУМ была связана с недооценкой идейной самостоятельности анархистов. Если они идейно противостоят коммунистам-сталинцам, значит за их спиной — другая сила. Стоит разгромить «теневой штаб троцкистов», и анархистов легко будет подчинить влиянию КПИ. Как мы видели, у коммунистов встречались и более реалистические оценки анархо-синдикалистов как принципиальных идейных противников Коминтерна. Однако если с анархистами, как казалось, предстоит «разбираться» после победы над Франко, то «троцкисты» оказались главным врагом СССР, что определило их имидж в Испании.

Сближение ПОУМ и анархистов вовсе не было результатом односторонней инфильтрации «троцкистов» в «хаотическую» анархистскую среду. Анархисты сознательно содействовали этому сотрудничеству: «Анархисты старательно приглашают ПОУМ на общие заседания, изолируя социалистов^[825], отказывающихся от участия с ПОУМ»^[826]. После охлаждения отношений с коммунистами анархисты использовали ПОУМ как красную тряпку, чтобы поставить коммунистов в неудобное положение, изолировать их от своих массовых мероприятий. Пытаясь изолировать ПОУМ с помощью жесткого бойкота, коммунисты переиграли себя и сузили собственные возможности воздействия на массы анархистов. Ведь коммунисты не могли участвовать в общих мероприятиях с «троцкистами». 19 февраля на совещании у Компаниса представители НКТ предложили привлечь ПОУМ к мероприятиям «недели войны». Представитель ОСПК вынужден был согласиться, но ЦК партии аннулировал это согласие, выставив тем самым коммунистов в невыгодном свете^[827].

Особенной неприятностью для Сталина могло бы стать появление в Испании Троцкого и провозглашение им здесь, в героическом антураже, нового Интернационала. А. Марти с тревогой докладывал Исполкому Коминтерна о планах «троцкистов» созвать 1 мая 1937 г. Всемирный рабочий конгресс в Барселоне^[828]. Не это ли заставило коммунистов форсировать борьбу за власть в Барселоне в начале мая? Хотя ПОУМ не успела подготовить конгресс к началу мая, да и сам Троцкий опасался приехать в Испанию, где он мог быть арестован агентами НКВД, угроза использования барселонской «площадки» в целях крупной международной антисталинистской акции сохранялась и делала ПОУМ особенно опасным фактором для Сталина.

Стратегический тупик

Отбив штурм Мадрида, республиканцы не могли перейти в контрнаступление. Равновесие сил привело к позиционной войне на Центральном фронте, подобной Первой мировой войне. Сначала франкисты надеялись нанести здесь решающее поражение Республике, затем республиканские генералы, вопреки более перспективным предложениям, стали тешить себя надеждой сокрушить Франко именно здесь, под Мадридом.

13 декабря франкисты попытались обойти Мадрид, прорвавшись между столицей и горами Гвадаррамы. Для начала нужно было перерезать дорогу на Ла-Корунью. В наступление пошли четыре бригады численностью 18000 бойцов. 14 декабря франкисты взяли городок Боадилья, который тут же был отбит с помощью танков Павлова. Новая волна франкистского наступления накрыла Боадилью, где были окружены два батальона интербригадистов. Они с трудом проложили себе дорогу назад, оставив горы своих и вражеских трупов. На рождество в сражении наступила пауза. Перегруппировавшись и получив подкрепления, франкисты начали новое наступление на шоссе.

Им противостояла реорганизованная по новому образцу армия республиканцев. Мадрид и окрестности оборонял армейский корпус Миахи, включавший пять дивизий по две бригады в каждой. Шоссе на Ла-Корунью обороняла дивизия Модесто, в состав которой входили четыре смешанные бригады, в том числе преимущественно анархистская бригада Меры. 3 января 1937 г. франкисты подошли к шоссе у местечка Лас-Росас, где закипели ожесточенные бои. Атаки и контратаки сменяли друг друга, стороны зарылись в землю, как во время Первой мировой войны. Республиканцы цеплялись за многочисленные в этом районе дачные домики и виллы. 5 января на фронт республиканцев обрушился шквал огня, немецкие бомбардировщики и итальянские танки. Фронт был прорван. Над Мадридским фронтом нависла тень катастрофы. К шоссе срочно перебрасывались резервы республики и части с других фронтов. В Лас-Росас продолжали держаться окруженные интербригадисты, преимущественно немцы, но у Посуэло франкисты все же перерезали шоссе. Мера не давал противнику продвинуться от Лас-Росас дальше к Гвадарраме. 11 января в тумане в бой вступили 12-я и 14-я интербригады, переброшенные с других участков фронта. Они вышли к Лас-Росас, где еще держались последние бойцы батальона Тельмана. В прорыв пошли 47 советских танков. Республиканцы окружили пункты Кольменар Вьехо и Галапагар^[829]. Но там упорно оборонялись франкисты, имевшие к тому же противотанковые средства.