Читать книгу - "Модернизация: от Елизаветы Тюдор до Егора Гайдара - Отар Маргания"

Итальянец Муссолини предложил фашистское государство, основанное на корпоративистской экономике, в которой капиталисты и рабочие сотрудничают ради возрождения национального величия, а агрессивность бедноты, не имеющая выхода в классовой борьбе, выплескивается наружу через завоевания соседних земель. Муссолини порвал с социалистами, отверг демократию, сделал упор на авторитаризм и стал благодаря этому известен всему миру. Созданное же им государство не просуществовало и четверти века.

Швед Ханссон предложил теорию «Народного дома», согласно которой капиталисты и рабочие должны были сотрудничать примерно таким же образом, как в корпоративистской экономике, да и государство, так же как в системе Муссолини, брало на себя невиданные по сравнению с временами либерализма XIX столетия функции.

Однако у социал-демократа Ханссона преобразование общества основывалось на принципах демократии, внутренний классовый мир не порождал никакой внешней агрессивности, а предлагаемая правящей партией концепция переустройства общества не имела тенденции к превращению в тоталитарную идеологию. В системе Ханссона личности «отца народа» отводилась весьма скромная роль, и хотя он практически бессменно занимал пост премьер-министра целых 14 лет до самой смерти, сегодня имя Пера Альбина не известно почти никому за пределами Швеции.

Пожалуй, даже среди шведских политиков XX века он значительное менее популярен, чем, скажем, Рауль Валленберг, Даг Хаммаршельд и Улоф Пальме. Но шведский социализм, который он построил, оказался одной из наиболее прочных политико-экономических моделей минувшего столетия. И потому у себя на родине Пер Альбин, пожалуй, остается единственным человеком, который наряду с монархами известен просто по имени. Ханссонов много, но Пер Альбин один.

Более того, фактически именно со шведской социал-демократии берет начало то, что ныне во всем мире принято называть государством всеобщего благосостояния (или благоденствия). Это понятие было использовано другом и соратником Ханссона Густавом Меллером еще в 1928 г., т.е. задолго до того, как оно прижилось в других западных странах. В результате шведский социализм оказался наиболее ярким, последовательным воплощением того подхода, который после Второй мировой войны был использован во всем цивилизованном обществе без исключения.

Основы государственного патернализма в Европе закладывались еще в XIX веке — сначала Наполеоном III во Франции, а затем Отто фон Бисмарком в Германии, причем у «железного канцлера» система приняла по-настоящему развитые формы. Тем не менее то, что происходило в XIX веке, вряд ли можно было назвать в полной мере строительством государства всеобщего благоденствия, поскольку «благодеяния» изливались на народ сверху исключительно для того, чтобы тот не слишком активно напирал на элиту снизу

Примерно то же самое можно сказать и об английской социальной реформе начала XX века, осуществленной либеральным правительством, в котором тон задавали премьер-министр Герберт Асквит и канцлер казначейства Дэвид Ллойд Джордж. Лейбористы тогда ворвались в парламент и тем самым заставили либералов, в общем-то чуждых идеям социализма и уравнительности, действовать в новом для себя ключе. Однако в полной мере заинтересованными в формировании государства всеобщего благосостояния могли быть, естественно, только социал-демократы, представлявшие широкие народные слои, но в отличие от коммунистов не мечтавшие о полном социальном переустройстве.

К власти социал-демократы стали приходить сразу после Первой мировой войны, однако у этого поколения, представленного, например, Фридрихом Эбертом в Германии, Карлом Реннером в Австрии, Яльмаром Брантингом в Швеции и др., была задача скорее не созидательная, а охранительная. Требовалось удержать народ от радикальной революции и предоставить возможность обществу нормально существовать на демократических началах. Времени для осуществления масштабных преобразований история этому поколению не отпустила.

Перед следующим же поколением социал-демократии, пришедшим к власти в 30-е гг. на гребне Великой депрессии, стояли уже новые задачи. Ханссон, родившийся в 1885 г., принадлежал именно к этому поколению и волей судьбы остался практически единственным, кому действительно удалось реализовать задуманное. Волна правого радикализма и последовавшая за ней Вторая мировая война поставили крест на социал-демократическом эксперименте во всей Европе, за исключением нейтральной Швеции.

Пожалуй, только Франклин Рузвельт за океаном в рамках своего «нового курса» успешно двигался в направлении государства всеобщего благосостояния. Но позднее, в 50-60-х гг., американские масштабы продвижения оказались несопоставимы со шведскими, поскольку социал-демократии в США практически не имелось, а традиции индивидуализма были намного более крепкими, чем в Европе.

Успешный предвоенный старт дал Швеции возможность закрепить достигнутое в послевоенный период и создать такую систему, в которой масштабы перераспределения от богатых к бедным не имели себе равных. Вплоть до конца столетия Швеция в отличие от тэтчеровской Англии и рейгановских США так и не породила сильной оппозиции идее государства всеобщего благосостояния. Фундамент дома, заложенный Ханссоном, оказался одним из наиболее крепких фундаментов XX века.