Читать книгу - "Солоневич - Константин Сапожников"

Покидая Софию, Иван передал издательские и финансовые дела надёжному и честному до щепетильности Всеволоду Константиновичу Левашову. В тот сложный для Солоневича период газетой «Голос России» заинтересовались японцы. Они были очень активны в Европе, налаживая связи с эмигрантскими деятелями и организациями антисоветского толка, рассчитывая использовать их в своих интересах в будущей войне. Особенно плотно японские эмиссары работали с «новопоколенцами».

Для проведения зондажа о перспективах привлечения к аналогичной работе «Голоса России» в Софию в июле 1938 года прибыл секретарь дипломатической миссии Японии в Бухаресте Такао^[144]. Назойливое любопытство дипломата раздражало Левашова, но он, следуя телефонным инструкциям Солоневича, ответил на все вопросы японца, делая акцент на том, что финансовые дела газеты процветают и она «не нуждается в субсидиях со стороны».

Советская разведка раздобыла запись бесед Такао с Левашовым. Дотошный японец оказал большую услугу Лубянке, описав до мельчайших подробностей обстоятельства визита и состояние дел в редакции. Судя по всему, «техническая база» газеты впечатления на японца не произвела:

«Издательство „Голоса России“ помещается в плохонькой комнатке в 4 квадратных метра на заднем дворе дома № 8 по улице Веслецы. Никакой вывески нет, и всё выглядит как подпольная типография».

Левашов сообщил дипломату, что газета издаётся тиражом пять тысяч экземпляров и что наибольшее количество подписчиков находится в Соединённых Штатах:

«Среди русских эмигрантов в Америке есть много интеллигентов, и взгляды, высказываемые Солоневичем, выражают как раз то, что они хотели бы, но не могут высказать. На восток — в Шанхай — отправляется обычно 500 экземпляров, в Японию — 15. В Румынию уходит до 200 экземпляров. Латвия является единственной страной, категорически запрещающей ввоз „Голоса России“».

По словам Левашова, в Советский Союз с каждого тиража тайно ввозится 150 экземпляров, которые оказывают необходимый эффект на подневольных граждан:

«Если верить письмам моряков с советских судов и европейцам, побывавшим в России, газета там передаётся из рук в руки и с нею знакомится большое количество людей».

В ходе бесед Левашов подчеркнул, что «Солоневич своей газетой вносит организующее начало в антисоветское движение белоэмигрантов всего мира. В последнее время, в связи с напряжённой обстановкой в Советском Союзе, его влияние на эмиграцию заметно выросло. Число лиц, которых можно считать его единомышленниками, достигает 10–15 тысяч. Призывы Солоневича затрагивают чувства людей, изгнанных с родины, не сумевших найти себе спокойного убежища. К ним не остаётся равнодушной и та мыслящая часть белоэмигрантов, которая за 20 лет, прошедших после революции, остепенилась и, казалось бы, почти забыла о существовании родины».

Японец записал слова Левашова о том, что Солоневич считает своей основной задачей — объединительную. Среди тех, кто ему намерен содействовать в этом деле, были названы Русская фашистская партия на Дальнем Востоке и фашистские группы в Европе — генерала Туркула, которая вышла из РОВСа, и Меллер-Закомельского в Германии. Русский национальный союз участников мировой войны, созданный Туркулом, в наибольшей степени разделяет чаяния Солоневича, который как вождь завоёвывает всё большее доверие к себе^[145].

Беседуя с японцем, Левашов не скрывал, что растущее влияние «Голоса России» может привести к репрессивным действиям со стороны болгарской полиции, «причём не по собственной инициативе». Он как в воду глядел. В начале августа 1938 года советское полпредство заявило протест по поводу «гнусных» статей «Голоса России», направленных против Советского Союза. Болгарский премьер-министр обещал «принять меры» и строго предупредить газету. Если её враждебный курс будет продолжен, издание газеты прекратят. Свою угрозу премьер-министр выполнил. Последний номер «Голоса России» вышел 9 августа 1938 года.

На её «руинах» возникла «Наша газета». Вместо Плавинского её формальным издателем стал Левашов. Конечно, большая часть материалов для публикации поступала от Ивана. Но и эта газета после советской ноты протеста была прикрыта. Солоневич не сдавался. Следуя его инструкциям, Левашов организовал издание журнала «Родина», который после придирок и «выволочек» Отдела по контролю печати при Совете министров Болгарии прекратил существование на 6-м номере. В марте — апреле 1941 года Левашов по настоянию Солоневича пытался наладить выход ещё одного журнала. Но Отдел по контролю печати был начеку и наложил на этот проект «вето». Голос публициста Солоневича был намертво заглушён на все четыре года войны и три года оккупации…

Иван называл книгу «Россия в концлагере» своим «вторым паспортом в Германию». Вышла она в мае 1937 года в эссенском издательстве в двух томах под названием «Потерянные: Хроника неизвестных страданий». Текст немецкого издания был «скорректирован» только в одном месте. По просьбе редактора были опущены нелестные слова о фюрере германской нации, которые произнёс чекист Чекалин в известной сцене ночного исповедального разговора с писателем: «Этот (то есть Гитлер. — К. С.) — ерунда, этот глубокий провинциал».

В конце июня 1937 года «Хроника неизвестных страданий» попала в руки рейхсминистра пропаганды доктора Йозефа Геббельса. Книгу прислал ему директор эссенского издательства. В сопроводительном письме говорилось: «Это — квинтэссенция правды о большевистском режиме, рассказанная одним из тех, кто мог стать его жертвой». Геббельс, считавший себя экспертом по советским делам, книгу прочёл с интересом и в дневнике, в котором фиксировал «для истории» своё видение значимых событий современности, сделал следующую запись:

«Читаю ужасающую книгу о России. „Потерянные“ Солоневича. Фюрер тоже заинтересовался ею. Следующий день в жизни [национал-социалистической] партии будет опять посвящён борьбе с большевизмом».

За второй том («Бегство из советского рая») Геббельс взялся в середине октября и не удержался от очередного негодующего комментария:

«Запоем читаю вторую часть „Потерянных“ Солоневича. Просто ад на земле творится в России. Стереть его с лица земли. Долой!»

Ведущий специалист по творчеству Ивана Солоневича Игорь Воронин обращает внимание на запись в дневниках Геббельса от 1 мая 1938 года: «Рейхсминистр отметил, что выделяет 30 тысяч марок Солоневичу „на его антибольшевистскую газету“. Получил ли Солоневич эту субсидию, зачем она была ему нужна при его-то гонорарах и, главное, зачем нацистскому Министерству народного просвещения и пропаганды понадобилось финансово поддерживать русскую газету русских эмигрантов — на эти вопросы мы ответить не можем. Но можем констатировать, что благосклонность одного из лидеров Третьего рейха спасла Солоневича от многих неприятностей, от преследований гестапо и Розенберга, например»^[146].