Читать книгу - "Федюнинский - Сергей Михеенков"

В своих мемуарах генерал Федюнинский период с февраля по июль описывает как время глухой обороны и накапливания сил. Так оно и было. Укреплялись плацдармы. Войска готовились к Нарвской наступательной операции. Особенно тщательные приготовления шли на плацдармах, которые удалось отстоять. Плацдармы нужно было расширять. Но одновременно с усилиями первого эшелона 2-й ударной армии плацдармами занялись и первые эшелоны армейской группы «Нарва»: немцы и эстонцы всеми силами и средствами пытались ликвидировать их, прекрасно понимая, что наступление начнется именно с этих оперативных участков, выхваченных у них из-под носа.

Во второй половине февраля в расположение 2-й ударной армии приехал генерал армии Говоров. Военный совет фронта не устраивало то обстоятельство, что Федюнинский недостаточно решительно и напористо действовал на плацдармах. Командующий заехал на КП командарма и предложил тут же отправиться в корпус генерала Н.П. Симоняка^[63].

Командир З0-го гвардейского стрелкового корпуса Николай Павлович Симоняк был из тех генералов, которые, казалось, волшебным образом из суворовских времен, из старой русской армии переместились в Красную армию. Перефразируя М. Ю. Лермонтова, о нем можно было смело сказать: слуга Верховному главнокомандующему, отец солдатам… Говоров его любил еще и за то, что в январе 1943 года в ходе операции «Искра» именно Симоняк опытной и твердой рукой повел свою 136-ю стрелковую дивизию в авангарде ударной группировки Ленинградского фронта на соединение со 2-й ударной армией Волховского фронта. За ту операцию генерал был отмечен «Золотой Звездой» Героя Советского Союза, а дивизию преобразовали в гвардейскую. Вскоре после снятия блокады Симоняк получил 30-й гвардейский корпус. Корпус отличился во время Красносельско-Ропшинской наступательной операции, и с тех пор его называли «корпусом прорыва». Писатель Владимир Успенский о нем писал следующее: «Это был “солдатский генерал”, большую часть времени проводивший в ротах и батальонах, деливший с людьми все фронтовые трудности, обучавший их личным примером. Его знали, уважали, за ним шли. Такой метод был хорош, пока он командовал бригадой, дивизией, но уже в корпусе он не успевал охватывать все стороны работы…»

Именно таким знал его и командующий 2-й ударной армией.

Когда Говоров изъявил желание в первую очередь побывать у Симоняка, Федюнинский тут же предупредил:

— Днем по плацдарму ездить опасно.

— Что, так основательно немцы пристрелялись? — спросил комфронта.

— Пристрелялись. Наблюдатели контролируют все основные дороги.

— Ничего, я старый артиллерист, знаю, как стреляют немцы. Поехали.

Поехали на двух штабных машинах. В передней ехал Говоров, следом — Федюнинский. Когда перескочили Нарву и помчались по плацдарму, немцы, как и ожидал Федюнинский, открыли артиллерийский огонь. Снаряды ложились совсем близко, осколки зашлепали по обшивке машины.

— Вперед! Быстрей! — торопил командарм водителя, а сам не выпускал из поля зрения машину командующего.

Машины одна за другой благополучно нырнули с лес. Обстрел прекратился. Остановились. Генералы вышли из машин, закурили. Выкурили по папиросе, обменявшись несколькими фразами, при этом оставив за пределами разговора только что пережитое, и поехали дальше.

Симоняка, как и предполагалось, отыскали на передовом батальонном НП. Генерал вместе с комбатом разглядывал в стереотрубу немецкую оборону. После доклада, видя, что Говоров поглядывает на оптический прибор, сказал:

— Вот, товарищ командующий, «Пантеру» разглядываем…

Оборонительный вал «Пантера» войска Ленинградского фронта при содействии Краснознаменного Балтийского флота взломают в конце июля. А в тот день генералы разглядывали инженерные сооружения немцев в стереотрубу, соблюдая дистанцию и осторожность. Дело в том, что по всей линии соприкосновения усиленно работали снайперы.

Корпус Симоняка потихоньку готовился к смене. Через несколько суток на плацдарм должен был переправиться и занять окопы и блиндажи передовой линии 109-й стрелковый корпус генерала И. П. Алферова^[64].

Вернулись с плацдарма, когда уже стемнело. Без приключений.

Заночевал комфронта у Федюнинского. Укладываясь спать, сказал:

— Все-таки запретите своим офицерам без особой нужды днем ездить по плацдарму. Это действительно опасно. Это я вам как старый артиллерист говорю!