Читать книгу - "Марк Аврелий - Франсуа Фонтен"

Священная утварь, копья, щиты, выносившиеся из храма и заносившиеся обратно, открывавшиеся или закрывавшиеся храмовые двери были для римлян непременными атрибутами предписанного языка жестов. Принимая решения, они в той же мере слушались суеверий, как и закона, приняв же его, подчинялись только холодной логике и не знающему законов прагматизму. И теперь, метнув копье, Марк Аврелий решительно взял на себя почин второй германской войны в старых традициях римских завоеваний. Мы очень плохо знаем, как она протекала от отъезда двух императоров 3 августа 178 года до возвращения Коммода в октябре 180-го. Хотя колонна Марка Аврелия воздвигнута не ранее 193 года, сцены на ней, видимо, обрываются 175-м. Мы знаем только от Диона Кассия, что поворотным пунктом была большая победа, одержанная Таррутением Патерном над квадами в 179 году в генеральном сражении, продолжавшемся целый день. Префект претория шел к тому, чтобы стать временщиком, но время его оказалось коротко. Зато Помпеян и Пертинакс еще долго оставались влиятельными советниками. Еще пятнадцать лет, до самой своей гибели, они не выпускали из рук приводные ремни влияния на сенат и войско, хотя и очень натянутые. Именно они наряду с Марком Аврелием договаривались о нейтралитете с язигами в Венгрии, в то время как солдаты громили германцев в Австрии, Баварии и Франконии.

Язиги — те самые, что нанесли такой ущерб римской армии, — добились облегчения условий мира, навязанных им два года назад. Им позволили проезд через Дакию, чтобы возобновить связи с родичами-сарматами — несговорчивыми черноморскими роксоланами. Более того, они выставили свое условие: чтобы римляне, заключив мир с квадами, не вступали затем с ними в союз против язигов, как произошло в 175 году. Благоразумно ли было содействовать восстановлению сарматского блока на юге Европы против задунайских германцев? Оборонительная политика, основанная на смене союзников, еще надолго оставит след в истории Центральной Европы. Перебежчикам из язигов и наристов будут давать даже землю, в чем германцам всегда отказывали. Именно германцы были главной мишенью кампании «в варварских землях». Ее случайное прекращение в 180 году скрыло от нас ее конечную цель.

Мы действительно не знаем настоящих целей римлян в этой войне. Сообщения о победе 179 года (Марк Аврелий получил тогда за свое правление десятую императорскую салютацию, Коммод третью) не означали конца операции. «Я не сомневаюсь, — пишет Дион Кассий, — что Марк Аврелий, проживи он дольше, покорил бы всю страну». Капитолин в конце своего труда пишет то же: «Если бы он прожил еще год, то сделал бы эти земли римскими, провинциями», повторяя слова, сказанные по поводу событий 175 года: «Он хотел устроить одну провинцию в Маркомании, а другую в Сарматии, и осуществил бы этот план, если бы Авидий Кассий не поднял мятеж на Востоке». Эти утверждения бурно обсуждаются современными историками. Спорным получается один из ключевых для судеб Европы моментов: возможно ли было в то время осуществить и даже задумать столь амбициозное предприятие? Могла ли оборонительная, а затем контрнаступательная война превратиться в захватническую? Последующие знания о действительных силах Высокой Империи заставляют кое-кого усомниться в этом. Римлянам трудно было бы обратить в провинции земли к северу от Дуная, даже те, которые они оккупировали, — разве что истребить все местное население, жестко сопротивлявшееся чужому владычеству и, вероятно, всякому мирному устройству. Это была самая регулярная, самая тяжелая по последствиям и в то же время самая труднообъяснимая неудача римлян.