Читать книгу - "Симон Визенталь. Жизнь и легенды - Том Сегев"

До этого израильские представители обычно говорили, что в качестве евреев и израильтян они деятельности Визенталя симпатизируют, хотя во внутренние дела Австрии и не вмешиваются. Высокопоставленный сотрудник Министерства иностранных дел в Иерусалиме Гершон Авнер не был уверен, что можно излечить «столь глубокие психологические осложнения», какие имеются у Крайского, но предложил израильскому послу в Вене отказаться от открытого выражения симпатии к Визенталю и сказать только, что Израиль «в курсе дискуссии».

Судя по всему, Моссад на этот раз (в отличие от тех времен, когда Визенталь вступил в конфликт с еврейской общиной) Министерству иностранных дел свою позицию не диктовал. «В данном случае, – писал Авнер, – израильские интересы важнее интеллектуальных тонкостей. Нам надо заботиться о себе, а Визенталь – человек достаточно несимпатичный, многими нелюбимый и нередко бестактный, так что у нас есть право делать то, что выгодно нам». Однако посол Шек колебался. «Я, – писал он своему начальнику, – хотел бы подумать об этом еще». К тому времени до него уже дошли слухи, что приближенные Крайского пытались канцлера урезонить.

Через несколько дней после этого у Шека появились хорошие новости: в конце торжественного приема, устроенного в честь правителя Румынии Николая Чаушеску, Крайский увидел Шека и подошел к нему поздороваться. «С тех пор как его избрали канцлером, он ни разу этого публично не делал», – докладывал посол. Завязалась дружеская беседа, и Крайский изъявил желание посетить Израиль. Упоминать имя Визенталя во время этого разговора Шек старательно избегал.

Крайский попытался также переманить на свою сторону лидеров еврейской общины. Накануне еврейского Нового года он встретился с двумя из них, Вилли Креллом и Антоном Пиком, и, судя по донесению Шека, посланному в Иерусалим, начал разговор с ними со слов «Я считаю себя канцлером-евреем». Крайский сказал, что, хотя он является сыном австрийского народа и верен только Австрии, от своего еврейского происхождения он никогда не открещивался. По его словам, он гордился тем, что его избрали канцлером, хотя некоторые из его противников и использовали против него антисемитские аргументы. Также он сказал, что ему стало известно о денежных затруднениях еврейской общины, и пообещал оказать ей помощь: министр просвещения Грац увеличит выделенную ей сумму. Евреи Крайского поблагодарили, и он заговорил о Визентале. По словам посла, канцлер «излил всю горечь, накопившуюся у него против этого человека, в весьма резкой форме». Он сказал, что никогда не собирался закрывать Центр документации, но отметил, что, если этот Центр превращается в штаб-квартиру Народной партии и выступает против министров его правительства, а также его самого, он обязан защищаться. Главы еврейской общины напомнили Крайскому о назначенных им министрах-нацистах, но он перевел разговор на министра внутренних дел Рёша. Он признал, что в юности тот состоял в нацистской партии, но подчеркнул, что Рёш не занимал в ней никаких постов и в Вене нет ни одного человека, который бы сделал для евреев и Израиля больше, чем Рёш. Главы еврейской общины это подтвердили и поблагодарили Крайского за усиленную охрану, установленную в преддверии праздника возле синагог. Они хотели также поднять вопрос о тяжелом положении евреев Советского Союза и Ирака, но у канцлера закончилось время. Перед тем как они распрощались, Крайский еще раз повторил, что считает себя канцлером-евреем и добавил: «Если вам что-то понадобится, обращайтесь ко мне».

В целом, подытоживает Шек, у Крелла – давнего врага Визенталя – сложилось такое же впечатление, как и у весьма влиятельного и близкого к Крайскому венского миллиардера-еврея Карла Кахане: похоже, что канцлер начал отделять свой конфликт с Визенталем от всего того, что связано с еврейской общиной и Израилем. «Образумился он, или возобладал холодный расчет, – подытоживал посол, – в любом случае это процесс позитивный, но я не уверен, что так будет всегда». В Иерусалиме на полях его отчета кто-то написал: «Пришло время мессии, но, сколько оно продлится, сказать очень трудно».