Читать книгу - "Рим. Цена величия - Юлия Голубева"

Юния промокнула губы Кальпурнии, и через мгновение уловила тихий последний вздох отлетевшей души. Радостная улыбка засияла на ее красивых губах. Она отомстила. Яд из ларца Ливии сделал свое черное дело.

В восемнадцатый день до сентябрьских календ, в праздник Дианы, Гай впервые разлучился с Юнией и уехал на Капри к цезарю.

В отсутствие мужа Клавдилла попыталась затеять сложную интригу, избрав своим орудием Фабия Персика. Макрону, по ее замыслам, еще было рано появляться на сцене, где она разыгрывала свою искусную пьесу, и поэтому она продолжала томить его бесплотными надеждами.

В день Волтурналий они с Фабием нежились в объятиях друг друга в его загородном доме на Аппиевой дороге.

Яркое солнце дарило последнее тепло, но с севера вечерами дул холодный ветерок, сгоняя темные облака. Осень обещала быть ранней в этом году.

Сгустившиеся сумерки застали любовников в постели, где они провели день в любовных играх. Ненасытный Фабий изматывал Юнию до блаженного изнеможения, наслаждаясь ее роскошным телом. Он в очередной раз пересчитывал поцелуями пальчики на ее стройных ножках, как вдруг она сказала:

– Недавно Клавдий предупредил меня, что по Риму поползли слухи, будто Тиберий меняет завещание в пользу несовершеннолетнего Гемелла. Над головой Гая повис дамоклов меч. И я слышала от отца, что в сенате об этом переговариваются уже открыто. Макрон пожал плечами, среди преторианцев нет волнений, и он не желает придавать внимание глупостям. Но не думаю, что это не задевает его.

Фабий отвлекся от ее пальчиков:

– Любимая, проси развода. Зачем тебе быть замужем за неудачником, если уже сам дальновидный Макрон списал его со счетов? Я холост и с радостью женюсь на тебе.

Глаза Юнии округлились от гнева и удивления. Только сейчас она осознала, насколько далеко зашла их любовная связь. Прежде верный, Фабий теперь сам без размышлений утопит Калигулу, лишь бы жениться на ней. Но Клавдилла быстро потушила в глазах огонь. Ей нужно было поразмыслить, как исполнить то, что она задумала, и склонить к этому Фабия. Она быстро выгнулась дугой на кровати и горячо зашептала:

– Возьми же меня скорей, возлюбленный мой. Все исполнится, как ты пожелаешь.

Но, занимаясь с ним любовью, она уже не испытала прежней страсти. Ум ее лихорадочно работал, и крик блаженства вырвался из ее уст лишь тогда, когда она наконец нашла верное решение.

За ужином Павел вернулся к их разговору, но Юния уже была к этому готова.

– Я хочу повторить то, что, как ты можешь подумать, было сказано в пылу страсти. Я действительно хочу на тебе жениться.

Клавдилла задумчиво отпила из чаши:

– А ты отдаешь себе отчет, Фабий, что наш брак заключен как священная конфарреация? И развод практически невозможен.

– Вздор! – вспылил Фабий. – Гай Цезарь – понтифик и волен аннулировать ваш брак.

– Но мне не кажется, что он согласится это сделать, – возразила Юния. – Он горячо любит меня, думает, что и я сильно к нему привязана. Ты не боишься его мести, когда он узнает, ради кого я решила его оставить?

– Да что он сможет? Едва ли Тиберий, обнародовав завещание в пользу Гемелла, оставит его в живых. Гая постигнет судьба Нерона и Друза, его родных братьев. Старый император всегда презирал его за злобный, лицемерный нрав, пустив о нем шутку, что не было на свете лучшего раба и не будет худшего государя. Думаешь, он доверит ему судьбу империи, укрепленные границы, мир покоренных провинций, полную казну?

– Ты прав, – произнесла Юния. – Если я вовремя не потребую развода, то наши бездыханные тела будут лежать рядом на Ступенях слез.

Она низко нагнулась к Фабию, обдавая горячим дыханием его щеки.

– Можно ускорить падение Гая, – тихо молвила она. – Подумай об этом. Всегда можно обвинить его в прелюбодеянии и, страшнее всего, в кровосмешении. Тебе ли не знать их отношений с Друзиллой. Она все еще влюблена в тебя, я наблюдала, сколько раз за эти три дня ее раб приносил тебе любовные послания.

Фабий заулыбался.

– Ты сможешь помочь им вновь возобновить отношения, – намекнула Юния.

– А ты умна. Жаль, что не станешь императрицей. Ты превзошла бы саму Ливию.

– Почему ты так в этом уверен? Гемелл еще не женат. Кто знает, может, мне удастся покорить его юное сердце?

Павел рассмеялся и притянул ее к себе, покрывая поцелуями хитрое личико.

– И думать забудь об этом. Я жить не смогу, если ты опять ускользнешь. – Он стянул с пальца массивный перстень с камеей, изображавшей Венеру с орлом. – Прими этот знак моей любви и нашего обручения. Он единственный в своем роде. Мой дед привез его из Александрии, города, где родилась ты, божественная. Знаменитый мастер Сострат создал эту красоту. С недавних пор я часто любовался этим драгоценным изображением, воспринимая его как знамение судьбы. Посмотри, какое сходство меж тобой и богиней.

– Ой, Фабий! – с укором сказала Юния. – Кажется, я не такая толстая. Но камея действительно прекрасна.

Она мечтательно провела пальчиками по выпуклому изображению геммы и внимательно всмотрелась в тонкие линии резьбы. Черно-синий сардоникс фона создавал дивное ощущение ночного неба, почти всю поверхность которого занимала голубовато-серая фигура Юпитерова орла, а перед ним стояла, подняв голову для поцелуя, обнимающая его Венера. Ее белая фигурка была невыразимо прекрасна, и Клавдилла залюбовалась этим бесценным изображением, разглядев для себя многозначительную аллегорию. Не знак ли это благословения от верховного бога на высшую власть?

Юния сняла с шеи золотое ожерелье и нанизала на него перстень.

– Он всегда будет около моего сердца, скрытый от посторонних взглядов. Я люблю тебя, мой Фабий, – серьезно произнесла она, – но мне пора вернуться в Рим.

– Я приеду через день, вслед за тобой. Вряд ли я выдержу более долгую разлуку, мое сердечко. Но ты подаришь мне хотя бы еще несколько мгновений?

Юнии пришлось подчиниться, и она смогла уехать только тогда, когда наступила глубокая ночь. Но не в Рим спешила она под надежной охраной преторианцев, а в Капую, куда уехал старый Клавдий. Ее дерзкий замысел требовал немедленного воплощения в жизнь, прежде чем Фабий Персик увидится с Друзиллой. Ей и в этом надо было опередить его, для чего она и отправила срочного курьера с письмом к сестре Калигулы. Другой курьер повез послание для Калигулы на Капри.

«Юния Клавдилла – Гаю Цезарю.

Возлюбленный мой! Душа моя истомилась в разлуке с тобой. Я бесконечно страдаю, слезы льются, стоит только подумать, что мы еще долго не увидимся. По Риму ходят нехорошие слухи, поэтому заклинаю, не уезжай пока с Капри, оставайся рядом с цезарем. Мысленно я буду рядом, не покидая тебя ни на миг. Терпи, ты должен смириться ради нашего будущего. Проявляй благоразумие и выдержку.

Vale!»