Читать книгу - "Он спас Сталина - Анатолий Терещенко"

В Отчетном докладе на XVII съезде партии в марте 1934 года он, говоря о таких типах партийных чиновников, заявил:

«…Это люди с известными заслугами в прошлом, люди, которые считают, что партийные и советские законы писаны не для них, а для дураков. Это те самые люди, которые не считают своей обязанностью исполнять решения партийных органов и которые разрушают таким образом основание партийно-государственной дисциплины.

На что они рассчитывают, нарушая партийные и советские законы? Они надеются на то, что советская власть не решится тронуть их из-за их старых заслуг. Эти зазнавшиеся вельможи думают, что они незаменимы и что они могут безнаказанно нарушать решения руководящих органов…»

Выступал на съезде и Киров. Он бичевал фашизм, русское черносотенство и национал-большевизм.

Напуганные сталинским намерением покончить с диктатурой вельмож, регионалы в республиках и областях попытались снять Сталина с должности и заменить его Кировым. Но тот испугался и таким образом подписал себе приговор. Кто его устранил — потемки до сих пор, хотя написано по этому поводу и изведено стволов дерев на бумагу очень много.

В своем политическом курсе Сталин исповедовал государственный патриотизм, состоящий из трех китов: централизм, сильная армия и активная роль на международной арене. Он пытался отделить государство в лице исполнительного аппарата от партии. В руки первого он намеревался дать чисто управленческие функции, в руки второго — идеологические и кадровые.

Прежде чем прийти к этой идеи, Сталину нужно было пройти долгий путь проб и ошибок, взлетов и падений, сражаться в лобовую и заходить с тыла, чтобы осознать весь вред и бред партократии.

Вот почему сразу после смерти Сталина Лаврентий Берия, видя себя на посту нового поводыря России, проталкивал эту идею, страшно напугав Хрущева, которому отводилась роль этакого партийного секретаришки.

* * *

Как вулканы зарождаются в недрах земли, а цунами — в океанских просторах, так репрессии в СССР нередко возникали в глубинках с одобрения карательного органа. Яркими примерами могут служить некоторые факты. Приведу два.

9 августа 1934 года народный комиссар внутренних дел СССР Генрих Ягода отправил на места циркуляр-шифровку, в которой приказал создать при каждом концлагере ведомственный суд — суд НКВД. В телеграмме сообщалось о запрещении обжалования приговоров этих судов и выдвигалось требование согласовывать данные приговоры лишь с краевыми прокурорами и судьями.

Политбюро и сам Сталин были в шоке от подобного сепаратного мероприятия, но это вовсе не привело к падению «верного сталинского сатрапа». С ним был заключен компромисс (внимание! Именно компромисс), как писал Елисеев, — лагерные суды оставались, но им разрешали право кассационного обжалования. Тогда Сталин заметил, что органы частенько идут впереди самой партийной верхушки в развязывании репрессий.

В сентябре 1934 года он инициировал создание комиссии в составе Л.М. Кагановича, В.В. Куйбышева и И.А. Акулова (прокурора СССР). Ее целью была проверка органов на основании жалоб в ЦК. В частности, жалобы касались дела о «вредительстве» в Наркомате земледелия (1933 год), по которому репрессировали около сотни ответственных работников. Комиссия выявила серьезные нарушения, допущенные в ходе расследования этого и других дел.

Сталин вообще хотел назначить Акулова главой тайной полиции вместо Ягоды, но тот упорно не хотел выпускать такой пост из своих рук. Довольно странно, если считать Сталина всесильным диктатором, а самого Ягоду бесхребетным подхалимом. Ведь если верить нашим тираноборцам, решение Сталина было законом, неукоснительно исполнявшимся.

В том же году были выявлены серьезнейшие нарушения законности со стороны ГПУ Таджикистана. Его местное руководство во главе с Солоницыным развернуло репрессии против ответственных работников. Только в 1933 году их было арестовано 662 человека. При этом первый секретарь ЦК Компартии Таджикистана Гусейнов был во всем согласен с действиями органов.

Узнав о репрессиях, Сталин вызвал руководство республики и Солоницына в Москву на ковер. Бывший тогда членом ЦК Компартии Таджикистана и наркомом земледелия республики М. Урунходжаев так передает состоявшийся разговор между Сталиным и руководителем ГПУ Таджикистана:

«Сталин задает вопрос Солоницыну:

— Товарищ Солоницын, сколько человек вы арестовали?

— Пока шестьсот шестьдесят два. Пока…

— А где у вас было вооруженное восстание? — Сталин задает вопрос.

— Товарищ Сталин, вооруженного восстания в Таджикистане нигде не было, — отвечает Солоницын.

Потом Сталин опять спрашивает:

— А при наличии вооруженного восстания столько руководящих работников не арестуете же?

СОЛОНИЦЫН ГОВОРИТ:

— …Это наша ошибка».

После беседы было принято решение отозвать Солоницына и провести тщательную проверку ситуации, сложившейся в республике.

Что касается прославляемого Ежова, у него от важности по глупости «в зобу дыханье сперло». Николай Иванович хотел поставить во главу угла в государстве свое ведомство. Он хотел сделать тайную полицию, по существу, самостоятельной ветвью власти. Террор для него уже становился самоцелью с идеей планомерной борьбы с врагами народа.

Нарком НКВД даже решил замахнуться на членов сталинской команды.

По крайней мере в Харькове стали выбивать признательные показания на Кагановича. Арестованный директор Харьковского тракторного завода Бондаренко под зубодробительными ударами дал в НКВД показания на Кагановича как «контрреволюционера и врага народа».

Для объективности необходимо показать механизм решения вопроса жизни или смерти человека в тот период.

Списки для расстрелов — (первая категория) и 10 лет лагерей без права переписки (вторая категория) составлял сам Ежов. Вот только два примера.

«Товарищу Сталину.

Посылаю списки арестованных, подлежащих суду военной коллегии по первой категории.

Ежов».

Резолюция:

За расстрел всех 138 человек.

И. Сталин, В. Молотов.

«Товарищу Сталину.

Посылаю на утверждение 4 списка лиц, подлежащих суду: на 313, на 208, на 15 жен врагов народа, на военных работников-200 человек. Прошу санкции осудить всех к расстрелу.

20.08.38 г. Ежов».

Резолюция:

За

20.08. И. Сталин, В. Молотов»

После ареста Ежова в его сейфе нашли досье, составленное на Сталина и лиц из его ближнего окружения. А во время ремонтных работ в Кремле обнаружилось, что в кабинете вождя стояла прослушка. Ежов собирал компрометирующие материалы и на Шолохова, но Сталин цыкнул на «карлика», и он прекратил поползновения на писателя.

То, что обстановка в стране была накалена, — это факт.