Читать книгу - "Кардинал Ришелье - Петр Черкасов"

Фактически Франция начала военные действия еще 8 мая 1635 г., когда ее 25-тысячная армия пересекла границу Люксембурга. В день объявления войны, 19 мая, французские войска в районе Авена (бельгийские Арденны) встретили 13-тысячный испанский корпус, возглавляемый принцем Томасом Савойским, и, с ходу атаковав, наголову разгромили его. Испанцы потеряли до 4 тысяч убитыми, всю артиллерию и 40 знамен. 27 мая, продвигаясь в глубь испанских Нидерландов, французские войска встретились в районе Маастрихта с передовыми частями голландской армии принца Оранского.

6 июня Людовик XIII подписал обращение к населению испанских Нидерландов с призывом к национальному восстанию. В следующей королевской декларации, датированной 18 июня, начавшаяся кампания была названа «справедливой войной». Данное понятие, впервые введенное в обращение Ришелье, было неизвестно в тогдашней политической лексике. Как видим, кардинал продолжал заботиться о том, чтобы придать французскому вмешательству в войну вынужденный характер.

Окрыленный первыми успехами, Ришелье предпринимает усилия по мобилизации всех живых и материальных ресурсов страны на военные цели. Его стараниями общая численность французской армии возросла с 60 тысяч до 160 тысяч человек: 134 тысячи в пехоте и 26 тысяч в кавалерии. Никогда прежде Франция не имела столь многочисленной армии.

Тем временем франко-голландские войска развивали наступление на Брюссель. 1 июня они подошли к городу Тирлемону — на полпути между Маастрихтом и Брюсселем. Там размещалась ставка дона Хуана Австрийского, который, взвесив свои возможности, предпочел сдать город, заранее выведя оттуда испанские войска. Тирлемон подвергся жестокому разграблению. Как уверял Таллеман де Рео, ответственным за это был принц Оранский. Трудно сказать, как было в действительности, но французы приняли в грабежах самое активное участие. Бесчинства, творимые на территории испанских Нидерландов «освободителями», отрицательно сказались на дисциплине франко-голландских войск.

Наступление на Брюссель продолжалось, но уже не столь энергично, как в начале кампании. Многие полагали, что судьба столицы испанских Нидерландов предопределена.

И в это время французское командование внезапно прекратило наступление. Оно приступило к осаде Лувена вместо того, чтобы обойти его и совершить последний бросок на Брюссель, как настаивал принц Оранский. Шатильон и Брезе, командовавшие французской армией, отказались предоставить принцу Оранскому хотя бы часть своих сил для наступления на Брюссель. Раздоры с голландским командованием усугублялись отсутствием согласия между французскими маршалами, постоянно ссорившимися друг с другом. Ко всему добавлялось крайне неудовлетворительное состояние интендантской службы, где процветало казнокрадство. Солдаты были плохо одеты, не был обеспечен регулярный подвоз продовольствия, что толкало их к грабежам мирного населения.

А время неумолимо отсчитывало свой ход, работая на тех, кто уже, казалось, был побежден. Ришелье в Париже понимал это лучше, чем Шатильон и Брезе под Лувеном. Поэтому он настойчиво требовал немедленно возобновить наступление и завершить кампанию до конца лета. В одном из писем дипломатическому представителю при штабе маршалов барону Шарнасе кардинал подчеркивал: «Ежедневно я молю Бога, чтобы ваши пророчества относительно быстрого продвижения во Фландрии оказались вернее моих опасений, что оно (наступление. — П. Ч.) идет недостаточно энергично».

Кардинал-инфант с успехом использовал неосмотрительно предоставленную ему французами передышку. Пока французская, а с ней и голландская армии теряли время под Лувеном, он успел перегруппировать свои силы и даже укрепил их за счет 15-тысячного имперского корпуса под командованием Макса Пикколомини, посланного Фердинандом II на помощь кардиналу-инфанту из Рейнской области. Испанский губернатор предпринял смелый прорыв на территорию Голландии, захватив стратегически важный форт Шенк у слияния Рейна и Вааля. Он приказал истребить всех оставшихся в живых защитников форта.

В результате этой неожиданной операции под прямой угрозой оказались Утрехт и Амстердам.

Принц Оранский немедленно устремился на помощь соотечественникам, а французам пришлось снимать осаду и следовать за ним — спасать Соединенные провинции. Увы, опасения Ришелье сбывались. Блестяще начатая кампания шла к бесславному завершению. Принцу Оранскому при поддержке французов удалось отвести угрозу от Утрехта, но в изнурительных боях с испано-имперскими войсками французская армия понесла ощутимые потери, усугубленные волной дезертирств из-за крайне плохого снабжения.

Жалкие остатки той армии, которая в мае-июне 1635 года была еще вполне боеспособной, к концу сентября того же года благодаря заботам голландцев вернулись морем во Францию. Все захваченные в начале кампании позиции были утрачены. «Сердце кровью обливается, — писал Ришелье Людовику XIII в связи с провалом экспедиции в испанские Нидерланды, — когда узнаешь о той нищете, в которой погибла фландрская армия… Это должно послужить в дальнейших делах короля самым серьезным уроком, ибо достойна презрения та держава, которая спокойно взирает на то, как гибнут в нищете ее войска».

* * *

Провал франко-голландского наступления в испанских Нидерландах отразился и на общей расстановке сил. Особое беспокойство у Ришелье вызывала обстановка в Германии, где императору удалось не только вывести из борьбы Саксонию и Бранденбург, но и заключить с ними союз против Швеции. «Новости из Германии очень плохие» — так комментировал Ришелье в письме к одному из своих помощников подписание Пражского мира между императором и курфюрстами Саксонским и Бранденбургским.

Добившись определенного перевеса в Германии, Фердинанд II размышлял над планом дальнейших действий. Император колебался: продолжать ли борьбу в самой Германии до полного искоренения лютеранской «ереси» или бросить все силы Империи на Францию. В конечном счете император склонился ко второму варианту. Не отказываясь в перспективе от борьбы с германскими последователями Лютера, Фердинанд II из тактических соображений счел необходимым временно пойти им на уступки, с тем чтобы развязать себе руки для войны с Францией. Самой серьезной уступкой такого рода было его решение об отсрочке на 40 лет введения в действие Реституционного эдикта, вызывавшего решительное неприятие германских протестантов. С целью укрепления отношений с Саксонией Фердинанд II пошел на территориальные уступки, отдав курфюрсту Иоганну Георгу часть чешских земель, а также четыре округа, отторгнутых от Магцебургского епископства.

Летом 1635 года Империя практически была свободна от иностранного военного «присутствия», за исключением Померании, где сосредоточились шведская армия генерала Баннера, а также части Рейнской области, Эльзаса и Лотарингии, захваченной французами и их союзником герцогом Саксен-Веймарским. У Фердинанда II были основания надеяться на скорое победоносное окончание войны. Но он явно недооценивал возможностей и решимости Франции вести борьбу до конца.

Формально Империя не находилась в состоянии войны с Францией и пока не вмешивалась, за исключением испанских Нидерландов, в ход военных действий между Францией и Испанией. К тому же, прежде чем объявить войну кому бы то ни было от имени Империи, необходимо было получить согласие ее высшей инстанции — общегерманского сейма. В ожидании же его созыва Фердинанд II счел себя вправе принять неотложные меры по изгнанию Франции с незаконно захваченных ею имперских земель в Рейнской области, Эльзасе и Лотарингии. Воспользовавшись провалом франко-голландской экспедиции в испанские Нидерланды, император направил в Лотарингию небольшую армию во главе с бывшим герцогом Логарингским Карлом и генералом Галласом. Фактически это означало, что император вступал в войну с королем Франции.