Читать книгу - "Жорж Бизе - Николай Савинов"

— Есть — и весьма необычная, свежая. Но она — не для вашего театра.

— Почему?

— Не ваш стиль.

— Ну а все же?

— «Кармен» Мериме.

— Вы смеетесь?.. Это даже трудно себе представить… Смерть в финале… Смерть на сцене. Комической Оперы!

— Я же вам и сказал, что сие — не для вас…

— Да, но это вообще невозможно! Ни при каких обстоятельствах, ни в одном из театров! Люди «дна»!.. Нет, я еще допускаю — на драматической сцене… Почему бы и нет? Но на оперной… От такого сюжета любого возьмет оторопь!.. Представляю, что сказал бы Левен! Кстати — вы не виделись с ним?

— Нынче — нет.

— Вы меня провоцируете на ужасное озорство. Умоляю, зайдите к Левену. Он, наверное, еще в театре. Он вам будет рад. Предложите ему! Представляю его физиономию! Он взовьется! Его хватит удар!

— Полагаю, он спокойно пошлет меня к черту.

— Нет! Он пустится в разговоры о падении ремесла. О падении нравов! Он сорвется с цепи. Умоляю вас — ну доставьте мне удовольствие! Старцу это полезно: пусть поймет — само время рождает новые мысли и необычные темы. Нет, конечно, «Кармен» — просто немыслимая авантюра. Но… хотя бы из озорства… Вы ведь нам обещали новое сочинение — и вы, и Мельяк, и Бизе… Вот пусть он и подумает, будто вы — с деловым предложением… Уверяю, это будет забавно! Он сыграет вам целый комический эпизод для какой-то из ваших будущих пьес. Что вам стоит — сходите! И потом вы расскажете мне, как все было, как все повернулось!..

…Большой, черный, курносый, облаченный в старомодный кафтан, Левен грузно поднимается из-за стола.

— А-а, мой друг! Добрый вечер. Заходили послушать нового тенора? Правда — он был ужасен?

— Да нет, вроде бы ничего…

— Нет, не спорьте! Ужа-асен! Что поделаешь — нужно терпеть! Это выбор дю-Локля. Нас ведь двое… Два директора… Да… Два медведя в одной берлоге… Ничего, приходите к нам завтра. Тенор будет другой. Еще хуже. Бог мой, сколько хлопот с этим театром! А конфликты! А примадонны! Ну зачем мне все это! Пора уходить. Мне ведь семьдесят два!

— Театр — пожизненная болезнь.

— Да, как насморк. Театр вообще умирает. А у нас… у нас плохо. Резко падают сборы. Имена Галеви и Мельяка на нашей афише — вот что нам помогло бы. И ведь вы обещали…

— С удовольствием. Но — не сейчас.

— Очень заняты?

— Да. Но — не только. Не просто. Вы же знаете, как такое бывает… Заболеешь какой-то идеей — и ни с места… Понимаешь, что она невозможна, немыслима, но… Но погиб для всего остального. Пока не напишешь… или, лучше сказать, — не отвяжешься. Драматурги — как женщины. Если семя попало — необходимо родить. Муки без предварительного удовольствия.

— И что же это в настоящее время?

— «Кармен» Мериме.

— В драме?

— Это было бы просто.

— В музыкальном театре?!

— Необычно, согласен. Но — почему бы и нет?

— Я, наверно, удручающе старомоден… Но — простите! — а разве ее не ухлопал любовник? А эти жулики, эти цыгане и сигаретницы… Эта смерть… Этот черный, мертвый, незакрывшийся глаз, уставившийся на убийцу!.. И все эти притоны… На сцене Большой Оперы или даже у нас?!.. Здесь, в семейном театре, куда привозят девиц из почтенных фамилий? Здесь, где завязываются знакомства и зарождаются браки? Да у нас каждый вечер пять или шесть лож берут специально для таких вот встреч!.. От нас разбежалась бы публика!

— Вот вам случай, когда имена Галеви и Мельяка на вашей афише привели бы вас к краху. Но, конечно, — сюжет не для вашего театра.

— Он вообще невозможен! Извините, но это затея для авантюристов вроде Дю-Локля. Он хотя мой племянник, но… Знаете что? Расскажите ему! Он ухватится со всею страстью кретина… Ну прошу вас, загляните к нему… А потом вы расскажете мне все подробности… Это будет ужасно забавно! Ха! Взбредет же такое! «Кармен» Мериме!..

Конец мая. Бизе сообщает Лакомбу: о сюжете отчаянно спорят и пока не пришли к соглашению.

Снова перебирают названия. Снова «Гризельда», «Кларисса Гарлоу», «Календаль» — но это связано с совершенно другими сотрудниками-либреттистами. Может, «Синяя птица»? Потом — все же «Кармен». Так… Не очень всерьез — Дю-Локль просто хочет позлить Левена: отношения накалились и Левен понимает, что ему суждено удалиться. А раз так — на «Кармен» он согласен. Назло! Пусть провалятся! Пусть! О нем еще вспомнят и пожалеют! Хорошо — он сдается. Дю-Локль хочет «Кармен»? Пусть «Кармен»! Ах, он теперь сомневается? Испугался? Ах — вот как! «Ничего не боится»! Почему же он против «Кармен»?

Но он все же кричит вслед Людовику Галеви, уходящему после одной из бесчисленных встреч:

— Я вас все-таки очень прошу — сделайте хотя бы так, чтобы она не умирала! Смерть в Комической Опере — это же что-то невиданное! — Слышите вы? — Невиданное! — Пусть не умирает! Я вас об этом очень прошу, деточка!

Мщение — мщением, но у Левена есть все-таки совесть!

А в общем — ему все равно. Сегодня — особенно. Отношения содиректоров уже взорвались бурным судебным процессом, после которого Дю-Локль просто откупил у Левена его права за 300 тысяч франков и стал единоличным хозяином театра.

На карту поставлено многое. Нужно резко менять направление. Сборы упали по сравнению с прошлым годом на 182 тысячи франков. Традиционный репертуар больше не привлекает широкую публику — на семейных ложах ведь далеко не уедешь! — и Дю-Локль в виде экстраординарной меры предполагает закрыть финансовую брешь семью концертами в 1874 году и еще семью в 1875-м, включив в программу «Марию Магдалину» Массне и «Реквием» Верди под управлением автора.

— Смешно! Служат мессы по мертвым, чтобы жила Комическая Опера! — язвит один критик.

А в Париже бушует опереточный бум. Фарс Империи обернулся позором Седана. По законам старинных спектаклей, теперь, после трагедии, требуется дивертисмент.

— Никаких драм в искусстве! Война кончилась! Мы желаем забыть о позоре. Ничего не случилось! Контрибуция — это, в конце концов, только деньги. Франция уцелела — и да здравствует Франция! Пусть Париж отдохнет!

Оперетта захлестывает столицу. В этом жанре работают «Варьете», «Буфф-Паризьен», «Гэтэ», «Ренессанс», «Фоли-Драматик», «Мариньи», «Дежазе», «Клюни», «Шато д'О», «Меню-Плезир», театр «Тэтэбу», «Фоли-Бержер», «Скала»… Публика туда валит валом. Есть еще «Циферблат», «Эльдорадо», «Европейский концерт», театр «Порт Сен-Дени», «Буфф дю-Нор», театр Монмартра… Они множатся, как грибы, — там, где один прогорает, рождаются два. И, конечно, Мельяк и Галеви, всеми признанные мастера, не могут ради дружбы с Бизе поступиться законами жанра! В свое время они лихо расправились даже с Еленой Прекрасной, превратив героиню Гомера в коронованную потаскушку, — почему бы не сделать «веселенькое» и из «Кармен» Мериме! Автор умер — хлопот с ним никаких! Перичола из «Кареты святых даров» уже пляшет в оффенбаховской «Периколе» — от бедняжки осталось лишь имя. Сделаем и «Кармен» театральной!.. Так на свет появляются бригадир Моралес, авантюрные Мерседес и Фраскита, голубоглазая Микаэла. Мальчуган из Эсихи по прозвищу Ремендадо (что значит «пятнистый», «пегий») постарел, превратился в ассистента бандита Данкайро, а убитый Хосе офицер неожиданно ожил и стал лейтенантом Цунигой. Лукас — пикадор не из самых удачливых — обрел внешность блистательного Эскамильо.