Читать книгу - "Рубенс - Мари-Ан Лекуре"

Рубенсу выдали паспорт со специальной пометкой, предписывающей голландским судам, ежели таковые встретятся в открытом море, не чинить художнику никаких препятствий, и Рубенс, счастливый, что скоро будет дома, выехал в Дувр. Однако ему снова пришлось задержаться в Англии, на сей раз по причине собственного добросердечия и религиозности. Узнав о его предстоящем отплытии, к нему обратились с просьбой несколько молодых католиков, мечтавших попасть во Фландрию: девушки стремились в монастырь, а юноши горели желанием поступить в иезуитский коллеж в Дуэ. Покинуть родину они не могли без особого на то разрешения, и Рубенс целых 18 дней посвятил улаживанию этого вопроса через испанского посланника и английского министра. Нам, правда, неизвестно, увенчались ли его хлопоты успехом. Так или иначе, 23 марта, в компании с юными богомольцами или без них, он отплыл из Дувра. 6 апреля Балтазар Моретус смог записать: «Наконец-то вернулся из Англии господин Рубенс».

Эрцгерцогиня Изабелла возместила ему издержки лондонского вояжа, проследила, чтобы испанский двор оплатил ему написанные и оставленные там картины, пожаловала ему серебряный с подставкой кувшин для воды и наградила его новым титулом секретаря закрытого королевского совета. Слишком хорошо зная своего художника, она, разумеется, не требовала от него исполнения обязанностей, налагаемых этой должностью. Он, в свою очередь, высказал пожелание и на родине носить пожалованный ему рыцарский титул, а потому Совет Фландрии сочинил и отправил королю следующее ходатайство:

«Сир!

Пауль Рубенс, секретарь закрытого совета Нидерландов, свидетельствует, что он с верностью и удовольствием исполнил дело, о котором известно Вашему Величеству и его министрам. Желая придать более блеска и важности своей службе, которую он готов продолжить, буде представится случай, он умоляет Ваше Величество почтить его рыцарским титулом.

Ее Светлейшество инфанта с настойчивостью поддерживает эту просьбу перед Вашим Величеством, высоко ценя службу ходатая. Вашему Величеству он хорошо известен, как известны и его заслуги, а также выдающиеся успехи, достигнутые им в своем ремесле. По этой причине и с учетом услуг, оказанных им в делах особой важности, а также постольку, поскольку он уже значится секретарем Вашего Величества, пожалование ему этой милости не повлечет за собой последствий в виде прошений других художников. Император Карл V наградил Тициана званием рыцаря ордена св. Иакова. Потому совету представляется, что Ваше Величество могли бы пожаловать ходатая рыцарским титулом, о котором он просит.

Мадрид, 16 июля 1631 года».

Филипп IV не оставил без внимания ходатайство своего совета, и 20 августа 1631 года Рубенс получил рыцарскую грамоту.

15 ноября 1630 года Англия и Испания подписали мирное соглашение. В основном оно касалось прекращения военных действий между обеими странами и восстановления дипломатических отношений, иными словами, стороны просто вернулись к условиям 1604 года. О Пфальце не упоминалось ни словом. (Отдельным документом Испания все-таки обязалась восстановить в правах Нижний Пфальц, оккупированный ее войском, и ходатайствовать перед императором о возвращении курфюрста Фридриха в его владения.) О перемирии между Соединенными Провинциями и Нидерландами также не говорилось ровным счетом ничего. Так что, одержав трудную дипломатическую победу, Рубенс не оказал сколько-нибудь заметного влияния на ход мировой истории. Даже последняя, крайняя его попытка прямого контакта с Соединенными Провинциями провалилась. Радикальное решение, за которое они выступали, не могло устроить Рубенса — осторожного человека, склонного к торгу и компромиссу, одним словом, достойного сына Яна Рубенса.

Конец посольства

17 декабря 1630 года Филипп IV — в Мадриде, а Карл I — в Лондоне поклялись блюсти условия договора. Вскоре события снова потребовали присутствия Коломы на фламандском фронте, и Испании понадобился новый представитель в Лондоне. Собрался закрытый совет, на котором предстояло обсудить различные предложения. Как и предполагал венецианский посланник Джованни Соранцо, писавший: «Вполне вероятно, что этот художник еще вернется сюда в ранге обычного посланника», — в списке кандидатов фигурировала и фамилия Рубенса. Но что толку иметь титул рыцаря, полученный от короля Англии, и со дня на день ожидать такого же от короля Испании, если живешь в эпоху, когда довольно одной реплики графа Онате, чтобы напомнить всем и каждому: никакие заслуги не в состоянии искупить «низкое» звание живописца! «Поскольку этот человек живет за счет труда рук своих, то ему, с его стороны, представляется, что Его Величеству было бы весьма затруднительно назначить его своим министром». Ни творческий гений, ни реальные заслуги не стоили в глазах испанцев преимуществ, даваемых рождением. И назначение в Лондон досталось секретарю короля и посланнику Испании в Нидерландах дону Хуану де Неколальде.

Впрочем, высокие достоинства художника все-таки получили некоторое признание и даже оказались востребованы королем Испании ввиду дальнейших событий, произошедших в Европе, хотя разворачивались они совсем не так, как мечталось Рубенсу. При французском дворе Мария Медичи окончательно впала в немилость, и Филипп IV решил, что наверняка сумеет извлечь из этого кое-какие выгоды для себя. Он предложил художнику отправиться в Лондон вместе с новым посланником, помочь тому войти в курс дела и одновременно подготовить почву для некоторого пересмотра альянса с Англией, который наряду со статьями, касающимися прекращения военных действий между двумя державами, включал бы теперь и пункт о совместных действиях против Франции. «Рубенс принят при английском дворе, а благодаря своей осмотрительности прекрасно справляется с любым делом. Опала королевы-матери открывает новые возможности в отношениях с этим двором, в особенности с королевой, которую следует попытаться расположить в пользу матери, намекнув, что со временем и ей найдется утешение. Да будет Вашей Светлости угодно приказать Рубенсу немедленно выехать в Лондон, благо предлогов к тому предостаточно. На месте он сумеет разобраться, что нужно предпринять. В случаях, подобных этому, велика нужда в посланниках, доказавших, к нашему удовлетворению, что они умеют действовать с умом. Мы, Король», — писал Филипп IV Изабелле 6 апреля 1631 года.

Рубенс тяжело переживал разочарование, охватившее его после того, как ему было отказано в должности лондонского посланника. Не то чтобы его так уж манила жизнь за Ла-Маншем, но, зная его честолюбие и неравнодушие к славе, логично предположить, что отрицательное решение хунты он воспринял крайне болезненно. Вполне вероятно, что его политический пыл после этого заметно поугас. С другой стороны, настойчивость, с какой он не уставал повторять Оливаресу, что, проведя на чужбине долгие полтора года, мечтает вернуться на родину, свидетельствует об искренности его признания, сделанного Гевартиусу: «Сильнее всего на свете мне хотелось бы вернуться домой и больше никуда уезжать». Ему исполнилось 54 года. И если в Испании он писал довольно много, то в Англии, напротив, почти не притрагивался к кистям. Ученики за четыре года отсутствия мастера разбежались. Наконец, он снова женился — на молоденькой Елене Фоурмен. Значит, надо было заново устраивать дом, наводить порядок в мастерской. Единственным путешествием, которое доставило бы ему радость, стала бы поездка в Италию, тем более что по пути можно было бы завернуть на юг Франции и повидаться со своим другом Пейреском… И Изабелла, хорошо понимая чувства своего художника и советника, дала Филиппу IV такой ответ: «Я бы уже и раньше отправила туда Рубенса, не сделала же этого лишь потому, что не нашла в нем готовности принять на себя подобную миссию, разве ее исполнение заняло бы от силы несколько дней».