Читать книгу - "Краткая история Европы - Саймон Дженкинс"

Канцлер Западной Германии Гельмут Коль узнал о падении Берлинской стены в Польше, где в ноябре 1989 г. находился с визитом. Говорили, что он расплакался от счастья. Он призвал к немедленному объединению страны. Франция и Великобритания отнеслись к идее настороженно. Тэтчер, казалось, жалела о кончине старого порядка и высказывала опасения, что объединенная «Германия когда-нибудь снова будет доминировать в Европе». Но Коля занимали исключительно практические вопросы. Всего за два месяца с падения Берлинской стены 200 000 восточных немцев эмигрировали на Запад. Экономика Восточной Германии дышала на ладан.

Для объединения не потребовалось даже плебисцита. В стране прошли выборы, и в июле 1990 г. новые депутаты из восточногерманских провинций заняли свои места в бундестаге. Состоялось голосование о возвращении столицы страны в Берлин, и на эмоциях, захлестнувших восточных немцев, решение было принято. Новые провинции были самой отсталой в экономическом плане частью богатейшей страны в Европе, а в политическом плане окажутся самым ее консервативным регионом. Вклад бывшей Восточной Германии в ВВП составил всего 5 %, зато удвоил государственный долг.

Восточный блок распался в то самое время, когда страны ЕЭС обдумывали серьезный шаг в противоположном направлении. Председатель Европейской комиссии Жак Делор в 1990 г. предложил сделать ЕЭС исполнительным органом Европейского парламента, а независимый на то время Совет министров – его сенатом. Такой ход значительно расширил бы полномочия Комиссии – невыборного органа и ослабил суверенитет государств-членов. Организационно, а тем более политически, это грозило взрывом. ЕЭС превращался в государство без нации.

Тэтчер, выступая в палате общин, отреагировала резким: «Нет, нет, нет!» Позже она добавила: «Мы в Британии не для того так успешно сузили границы государственного влияния, чтобы их снова навязывали нам на общеевропейском уровне, а европейское сверхгосударство диктовало нам свою волю из Брюсселя». Инициатива Делора поддержки не нашла и провалилась, но и дни Тэтчер были сочтены. В ноябре 1990 г. она стала жертвой внутрипартийного переворота и на ее место пришел тогдашний канцлер казначейства Джон Мейджор. «Железная леди» железной рукой правила не только политикой Британии 1980-х; позиция, которую она заняла в холодной войне, вознесла ее на героический пьедестал в странах Восточной Европы. В 1991 г. я наблюдал, как ее превозносили до небес на одном банкете в Варшаве; кое-кто из присутствующих поляков даже упрашивал ее стать их почетным президентом.

В 1991 г. представители стран ЕЭС съехались в Маастрихт на закрытое совещание, чтобы принять решение относительно самого смелого шага с момента основания союза. Они собирались к концу века превратить существующую европейскую валютную систему, в рамках которой правительства координировали курсы своих валют, в полноценный валютный союз, включив в него 11 (позже 12) стран-членов. Для Германии это был непростой шаг, означающий смерть дойчмарки – символа ее послевоенного благополучия. В качестве компенсации предлагались переоцененный евро и отсутствие у всех стран инструментов для поддержания внутреннего экономического равновесия, что Германии было в целом выгодно. В 2002 г. евро окончательно заменил национальные валюты, уничтожив такие символы национальной гордости, как франк, лира, драхма, песета и эскудо.

Создание еврозоны было не просто символическим шагом. Оно предусматривало постепенную синхронизацию экономик стран-членов сообщества, включая монетарную политику, национальные инвестиции и трансферы между богатыми и бедными регионами. Что касается Северной Европы, евро подталкивал Германию к еще более тесной интеграции. Но для Испании, Италии и Греции европейская валюта оказалась палкой о двух концах. Для них вступление в еврозону означало не только слияние с самыми развитыми европейскими экономиками, но и экономические перемены, к которым эти страны были совершенно не готовы. Британия поначалу присоединилась к Европейскому механизму валютных курсов, но вышла из него после резкого падения курса фунта в «черную среду» 1992 г. Правительство Мейджора отказалось вступать в еврозону. Оно также заняло «особую позицию» относительно Маастрихтской «Социальной хартии», которая регулировала такие сферы, как трудовое право.