Читать книгу - "Сталинская экономика Победы. "Было время - и цены снижали" - Дмитрий Верхотуров"

военно-химический – 12 предприятий,

оружейно-пулеметный – 5 предприятий,

авиационный – 11 предприятий[31].

Практически одновременно с этим аналогичное трестирование военной промышленности произошло в Польше, конечно, в гораздо более скромных масштабах. Польская военная промышленность появилась почти в буквальном смысле на глазах у большевиков, поскольку еще в 1918 году в Царстве Польском не было ни одного военного завода. После советско-польской войны в 1921 году Польша имела производство боеприпасов, взрывчатых веществ, стрелкового оружия, орудий. С 1923 по 1928 год было построено 20 военных заводов: четыре артиллерийских завода, два завода взрывчатых веществ, два завода по производству стрелкового вооружения, два авиазавода, авиамоторный завод и завод бронетанковых машин. На военное производство было переведено 100 частных заводов[32]. В 1927 году в Польше был создан Государственный концерн по производству вооружения, в который включили две фабрики, производящие винтовки и пулеметы, – в Варшаве и Радоме[33]. Польша выпускала столь много взрывчатых веществ, что экспортировала их в союзные страны: Румынию, Югославию и страны Прибалтики.

Поляки также стремились к индустриализации оборонного значения. Идея Центрального промышленного округа, расположенного в центральной части Польши, в междуречье Вислы и Сана, выше Сандомира, который стал бы центральной базой снабжения польской армии, была высказана еще в 1921 году. В 1927 году был подготовлен первоначальный проект развития этого округа, а в марте 1928 года президент Польши даже подписал указ о предоставлении льгот для тех предприятий, которые будут создаваться в этом округе[34]. Однако реализовать этот проект поляки не смогли из-за начавшегося экономического кризиса и последующей Великой депрессии.

Поверженная Германия также не особенно скрывала своего стремления к ремилитаризации. Широко известно сотрудничество СССР и Германии в области разработки и производства новых типов вооружения, обучения военных специалистов, полигонных испытаний и т. д. Однако и в открытой печати раздавались иной раз многозначительные намеки на то, что Германия в любой момент может приступить к производству оружия и военных материалов. В работе Г. Реймана подчеркивалось, что основные отрасли химического производства легко перевести на выпуск военной продукции: «Вместо платья из искусственного шелка из того же самого сырья мог бы получиться динамит, а вместо веселой кинопленки – страшное содержимое гранат»[35]. Действительно, производство красителей легко обращалось в производство отравляющих веществ, а производство искусственного шелка – в производство взрывчатки.

Эти мощности у Германии сохранились. В Первую мировую войну еще не было опустошительных бомбардировок, а после войны не проводился демонтаж военной промышленности. У Магдебурга, в Центральной Германии, в 1916 году был построен гигантский комбинат – Лёйна, который производил аммиак, синтезгаз из бурого угля, а потом и синтетическое топливо. После войны завод перешел на выпуск азотных удобрений, но оборудование допускало его быстрый перевод на военные нужды.

Аналогичное положение было и в машиностроении. Хотя Германии было запрещено строить танки, боевые корабли и подводные лодки, боевые самолеты, тем не менее верфи, заводы и фабрики, во время войны занимавшиеся выпуском этих видов вооружения, остались, вместе с оборудованием и инженерным персоналом. Заводы и верфи Круппа смогли частично сохранить технологию военно-морского кораблестроения тем, что союзническая Контрольная комиссия разрешила производить запасные части для оставшихся у Германии военных кораблей. Владелец крупнейшего и ценнейшего авиазавода Тони Фоккер сумел тайно вывезти большую часть оборудования завода, 220 самолетов и более 400 авиадвигателей в Голландию. Подводные лодки разрабатывались в Гааге, а производились в Финляндии, новые танки создавались фирмами «Крупп», «Даймлер-Бенц» и «Рейнметалл», а испытывались в СССР, на полигоне под Казанью. В 1934 году все эти секретные разработки были извлечены из тайников и сейфов для запуска в производство первых партий нового вооружения[36].

Контролирующие процесс разоружения Германии союзники часто не обращали внимания на нарушения условий Версальского мира, особенно французы и американцы. Хотя они знали о создании новых типов вооружений, о существовании нелегального Генерального штаба, подготовке военных специалистов, тем не менее они не предали эту информацию огласке. Видимо, расчет был на возможное участие Германии в грядущей войне в качестве союзника.

Все это показывает, что военная направленность индустриализации в СССР вовсе не была чем-то исключительным по меркам того времени и что подготовка к войне вовсе не была следствием предвзятости или каких-то «агрессивных замыслов». Милитаризацией в те годы занимались очень и очень многие страны, схожие инициативы появлялись в разных странах с минимальным разрывом по времени. Военно-промышленная гонка разных стран шла буквально «ноздря в ноздрю», и советское руководство не могло этого не учитывать. Примеры интенсивной милитаризации, тайных разработок вооружений, колоссальных затрат (Франция в 1920-е годы тратила 12,5 % госбюджета на военные нужды, а за вычетом платежей по долгам – 20 %; Польша тратила 33–34 % своего бюджета на военные нужды) были весьма убедительными.

Изучение иностранного опыта также позволило выбрать наиболее рациональный путь индустриализации, подготовки к будущей войне и организации военной промышленности.