Читать книгу - "Вьетнам. История трагедии. 1945–1975 - Макс Хейстингс"

Летом 1940 г. Япония, воспользовавшись своим военным доминированием в регионе, ввела войска в Индокитай, якобы чтобы прервать транзит военных поставок из западных стран в Китай. Постепенно военное присутствие переросло в оккупацию Индокитая, что вынудило Франклина Рузвельта в июле 1941 г. наложить на Японию знаменитое нефтяное эмбарго. Хотя номинально Индокитай остался французским, в нем всецело хозяйничали японцы. Остро нуждаясь в сырье для своей промышленности, они заставили вьетнамцев сократить производство риса в пользу хлопка и джута. Это, вкупе с насильственным вывозом продовольствия, привело к тому, что в самом богатом рисопроизводящем регионе Юго-Восточной Азии население начало голодать.

Ситуация усугубилась в 1944 г., когда в результате засухи и последовавших за ней наводнений в стране разразился повсеместный голод, приведший к смерти по меньшей мере 1 млн вьетнамцев — каждого десятого жителя Тонкина. По своим масштабам это бедствие было сопоставимо с голодом в Восточной Бенгалии в британской Индии в 1943 г. Имелись достоверные сообщения даже о случаях каннибализма среди местного населения. Однако французов все это не коснулось. Голод остался в памяти многих северных вьетнамцев как самый ужасающий опыт в их жизни, даже на фоне пережитых впоследствии войн. Один вьетнамец, выросший в деревне под Ханоем, вспоминал, что в детстве мать строго ругала детей за небрежное обращение с едой, говоря: «Если бы ты пережил 1945 г., ты бы так не делал!»^[18]

Другой крестьянин описывал заброшенные деревни и отчаявшихся людей: «Тощие тела в лохмотьях бродили по проселочным дорогам и городским улицам. Потом на обочинах дорог, во дворах пагод, в городских парках, на площадях перед церквями, рынками, автобусными и железнодорожными вокзалами стало появляться все больше трупов. Группы голодных мужчин и женщин с младенцами на руках и детьми рыскали по садам и полям в поисках всего, что можно было съесть: они ели зеленые бананы, почки и сердцевину банановых стволов, побеги бамбука. Жителям нашей деревни приходилось защищать свои земли с оружием в руках»^[19]. Трупы увозили на запряженных волами телегах и хоронили в общих могилах. Однажды его трехлетняя сестра ела рисовый пирог на пороге дома, когда к ней подскочил изможденный парень, «похожий на призрака в лохмотьях», выхватил кусок пирога и убежал прочь.

В некоторых районах власти организовали благотворительные кухни, где голодающим раздавали жидкую кашу, и те выстраивались за ней в огромные очереди. Ван Ки, в то время тонкинский подросток, впоследствии ставший известным вьетнамским бардом, вспоминал: «Когда утром ты выходил из дома, под дверью нередко можно было обнаружить труп. Если где-то собралась большая стая ворон, значит, там тоже лежал труп»^[20]. Удивительно ли, что в таких условиях все больше людей становились революционерами? Ван Ки родился в 1928 г. в крестьянской семье, но вырос в доме своего дяди, необычайно образованного человека. Благодаря ему Ки познакомился с баснями Лафонтена, по которым в детстве разыгрывал собственные маленькие пьесы, и зачитывался французскими романами, такими как «Отверженные» Виктора Гюго. В возрасте 15 лет Ки распространял коммунистические листовки и возглавлял вооруженный отряд местного подполья, пока в конце концов не решил, что своими творческими талантами принесет делу революции больше пользы, чем военными. Коммунистические пропагандисты хорошо понимали всю силу воздействия музыки и использовали для распространения своих идей традиционные народные песни, исполнявшиеся странствующими труппами. Чуть позже Ван Ки написал балладу «Хи Вонг» — «Надежда», которая стала одним из любимых гимнов революционно-освободительного движения. История Ван Ки наглядно демонстрировала примечательную особенность вьетнамской борьбы за независимость: уважение к французской культуре не препятствовало решительному намерению изгнать французов из Вьетнама.