Читать книгу - "Франко-прусская война. Отто Бисмарк против Наполеона III. 1870—1871 - Майкл Ховард"

Численность войск и их боеспособность не всегда синонимы. Развертывание сил и снабжение таких масс связаны с огромными проблемами. Как говорится, меч иногда бывает тяжеловат, чтобы ловко владеть им. Наполеон вторгся в Россию с армией численностью чуть больше половины от упомянутой выше, и вскоре выяснилось, что управлялся он с ней с великим трудом, тогда как в 1797 году и позже, в 1814 году, он сумел малочисленными силами разъединять и побеждать значительно превосходящих противников (в 1814 году недолго – дело закончилось взятием Парижа русскими и их союзниками). Именно этот аргумент успокаивал французов, следивших за ходом реформ Роона за Рейном^[10]. Однако он не учитывал достижений в науке и промышленности, работавших на войну.

Было бы неверно прийти к заключению, что прусская армия в целом в совершенстве владела всеми новыми методами ведения войны. И в организации железнодорожных перевозок, и в мобилизации резервистов, и в обучении было допущено множество ошибок – не только в 1864 и 1866 годах, но и в 1870 году. Но и противник Пруссии допускал еще более серьезные ошибки. Пруссаки, по крайней мере, изучили свои ошибки и сделали из них соответствующие выводы, пересмотрев подготовку и организацию войск. Они поступили так не потому, что прусские генералы были умнее или работоспособнее, чем у противника, а потому, что пруссаки завели у себя в Генеральном штабе структуру, занимавшуюся как раз этими вопросами: подбор исследований по ведению войны, анализ прошлого, понимание будущего и непрерывное обеспечение командующих необходимыми сведениями и проведение консультаций.

В других армиях Генеральные штабы представляли собой всего лишь сборище адъютантов командующего. Большего и не требовалось в периоды, когда численность войск редко достигала шестизначных чисел и фронт сражений был соответственно ограничен. Но рассредоточение армий на марше, ставшее возможным благодаря железной дороге и телеграфу, а также рассредоточение в ходе сражения, ставшее возможным благодаря современному огнестрельному оружию, повышало требования к нижестоящим командирам и создавало технические проблемы поставок и связи, решение которых оказывалось под силу лишь хорошо подготовленным специалистам в данной области. Командующим высоких рангов требовались не просто адъютанты, а профессионалы-консультанты, способные предложить нужное решение проблем, связанных с техническими трудностями связи и войскового подвоза.

Однако оперативный простор в значительной степени ограничивал прямое управление. Штаб армии мог располагаться в нескольких днях марша от своих передовых частей, командующему оставалось уповать лишь на то, насколько верно будут подчиненные ему командиры следовать ранее данным им инструкциям, то есть даже в его отсутствие они должны были реагировать на нештатные ситуации именно так, как требовал этого он. Трудно было ожидать подобной слаженности от командующих корпусами и армиями, не прошедших соответствующей подготовки, и тех, кто нередко по званию был старше начальника Генштаба, да и был настроен к нему не всегда дружелюбно. Но офицеров-штабистов можно было соответствующим образом подготовить, и хотя офицеры-штабисты подчинялись командующему, это было подчинение по форме и оттачивалось самим начальником штаба. Таким образом, прусский Генштаб действовал подобно нервной системе, приводящей в движение неповоротливое тело армии, обеспечивая ему необходимую гибкость, позволявшую войскам действовать наиболее эффективно. Ту самую гибкость, которой были лишены французы, кое-как стянутые в одно место и не имевшие возможности рассредоточиться в нужный момент, когда численность сил перестает быть фактором успеха, а превращается в свою противоположность.

То, что прусский Генеральный штаб оказался способен выполнить эти функции, объясняется прежде всего формой, которую придал этой структуре Гельмут фон Мольтке, с момента своего назначения на должность начальника Генштаба в 1857 году сделавший упор на обучении. Его заслуга состояла не в инновациях, а в личном контроле за подбором офицеров и их подготовкой. Сыграли роль и незаурядные качества самого Мольтке. Действительно, склонность Мольтке к самоанализу, широта его кругозора и даже его внешность ассоциировались скорее с миром искусства, чем с полями сражений, и свидетельствовали о присущем этому человеку гибком уме. Преданность и уважение его подчиненных объяснялись прежде всего характером отношений, больше напоминавших учителя и ученика, чем вышестоящего к нижестоящему. По характеру Мольтке был либеральным гуманистом, но строгая самодисциплина превратила его в добросовестного, даже педантичного специалиста, и Генеральный штаб он сформировал по своему собственному подобию. Он набирал сотрудников из числа самых незаурядных своих учеников, ежегодно заканчивавших военную академию. Из приблизительно 40 человек, отобранных его советниками из 120 ежегодных выпускников, фон Мольтке отбирал лишь 12 человек, но лучших из лучших. Однако и им предстояло выдержать испытательный срок, работая под постоянным личным контролем Мольтке и сопровождать его в штабных выездах, которым он всегда отводил центральную роль в обучении. Если тот или иной кандидат стопроцентно не удовлетворял Мольтке, он направлялся в войска. Офицеры-штабисты в любом случае должны были какое-то время до обучения в военной академии прослужить в действующих войсках – именно это и обеспечивало постоянную связь штаба и войск, распространяло идеи и подходы фон Мольтке в вооруженных силах. Таким образом, к 1870 году армия была в основном сформирована согласно его концепции. Многие командующие бригадами и дивизиями обучались у него, и ядром каждого корпуса и каждой армии становился проницательный и лишенный авантюризма начальник штаба соединения, отдававший продуманные распоряжения, сформулированные в предельно простой форме. Этот начальник штаба перебрасывал силы до самого последнего момента компактно, не рассредоточивая их, и постоянно обращал внимание на необходимость взаимовыручки.

Подготовка штаба и через него армейского командования в целом была лишь одной из стоявших перед Мольтке задач. Кроме того, он отвечал за составление оперативных планов – жизненно важную и весьма сложную составляющую безопасности и военной мощи государства, имевшего столь уязвимые границы, как Пруссия. Исход войны зависит от быстрого принятия решений и верного развертывания сил, от умения командиров повести за собой войска, от проявленного в ходе сражений мужества. Но и перечисленные факторы не стоят ничего без своевременной переброски подразделений, частей и соединений, необходимой численности на нужный участок. «Ошибка в первоначальном сосредоточении войск, – писал Мольтке, – может едва ли быть компенсирована всем дальнейшим ходом кампании». Во-первых, необходимо было следить за бесперебойной мобилизацией сил; во-вторых – за доступностью необходимых железнодорожных линий и их готовностью к использованию и, наконец, располагать продуманно составленными планами развертывания сил, которые соответствовали бы любой мыслимой политической чрезвычайной ситуации.