Читать книгу - "История военной контрразведки. СМЕРШ Империй - Андрей Шаваев"

30 мая 1937 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение: «Отстранить тт. Гамарника и Аронштама от работы в Наркомате Обороны и исключить из состава Военного Совета как работников, находившихся в тесной групповой связи с Якиром, исключенным ныне из партии за участие в военно-фашистском заговоре».

Гамарник в это время по болезни находился на постельном режиме у себя на квартире. По приказанию Ворошилова 31 мая 1937 г. заместитель начальника ПУ РККА Булин и начальник Управления делами НКО Смородинов выехали к Гамарнику и объявили ему приказ НКО об увольнении его из РККА. Сразу же после их ухода Гамарник застрелился. На следующий день в «Правде» и в других газетах было опубликовано:

«Бывший член ЦК ВКП(б) Я.Б. Гамарник, запутавшись в своих связях с антисоветскими элементами и, видимо, боясь разоблачения, 31 мая покончил жизнь самоубийством».

С 1 по 4 июля 1937 г. в Кремле на расширенном заседании Военного Совета при Наркоме Обороны с участием членов Политбюро ЦК ВКП(б) обсуждался доклад Ворошилова «О раскрытом органами НКВД контрреволюционном заговоре в РККА». Кроме постоянных членов на Военном Совете присутствовало 116 военных работников, приглашенных с мест и из центрального аппарата НКО. Необходимо отметить, что к 1 июня 1937 г. двадцать членов Военного Совета, то есть четверть его состава, уже были арестованы как «заговорщики».

Перед началом работы Военного Совета все его участники были ознакомлены с показаниями Тухачевского, Якира и других «заговорщиков». Это создало напряженную атмосферу с самого первого дня работы Совета.

Широко использовав сфабрикованные на следствии ложные показания арестованных, Ворошилов в докладе утверждал:

«Органами Наркомвнудела раскрыта в армии долго существовавшая и безнаказанно орудовавшая, строго законспирированная контрреволюционная фашистская организация, возглавлявшаяся людьми, которые стояли во главе армии…

О том, что эти люди — Тухачевский, Якир, Уборевич и ряд других — были между собой близки, это мы знали, это не было секретом. Но от близости, даже от такой групповой близости, до контрреволюции очень далеко… В прошлом году, в мае месяце, у меня на квартире Тухачевский бросил обвинение мне и Буденному, в присутствии тт. Сталина, Молотова и многих других, в том, что я якобы группирую вокруг себя небольшую кучку людей, с ними веду, направляю всю политику и т. д. Потом на второй день Тухачевский отказался от всего сказанного… Тов. Сталин тогда же сказал, что надо перестать препираться частным образом, нужно устроить заседание П[олит] Б[юро] и на этом заседании подробно разобрать, в чем дело. И вот на этом заседании мы разбирали все эти вопросы и опять-таки пришли к прежнему результату.

Сталин: Он отказался от своих обвинений.

Ворошилов: Да, отказался, хотя группа Якира и Уборевича на заседании вела себя в отношении меня довольно агрессивно. Уборевич еще молчал, а Гамарник и Якир вели себя в отношении меня очень скверно».

Ворошилов в докладе призывал «проверить и очистить армию буквально до самых последних щелочек…», заранее предупреждая, что в результате этой чистки «может быть, в количественном выражении мы понесем большой урон».

Далее Ворошилов заявил:

«Я, как народный комиссар… откровенно должен сказать, что не только не замечал подлых предателей, но даже когда некоторых из них (Горбачева, Фельдмана и др.) уже начали разоблачать, я не хотел верить, что эти люди, как казалось, безукоризненно работавшие, способны были на столь чудовищные преступления. Моя вина в этом огромна. Но я не могу отметить ни одного случая предупредительного сигнала и с вашей стороны, товарищи… Повторяю, что никто и ни разу не сигнализировал мне или ЦК партии о том, что в РККА существуют контрреволюционные конспираторы…»

2 июня 1937 г. на Военном Совете выступил Сталин. Сославшись на показания самих арестованных, он сделал вывод, что в стране был «военно-политический заговор против Советской власти, стимулировавшийся и финансировавшийся германскими фашистами». По его утверждению, руководителями этого заговора были Троцкий, Рыков, Бухарин, Рудзутак, Карахан, Енукидзе, Ягода, а по военной линии Тухачевский, Якир, Уборевич, Корк, Эйдеман и Гамарник.

«Это — ядро военно-политического заговора, — говорил Сталин, — ядро, которое имело систематические отношения с германскими фашистами, особенно с германским рейхсвером, и которое приспосабливало всю свою работу к вкусам и заказам со стороны германских фашистов».

Сталин уверял, что из тринадцати названных им руководителей заговора десять человек, то есть все, кроме Рыкова, Бухарина и Гамарника, являются шпионами немецкой, а некоторые и японской разведок. Так, говоря о Тухачевском и других арестованных военных, Сталин заявил:

«Он оперативный план наш, оперативный план — наше святое-святых передал немецкому рейхсверу. Имел свидание с представителями немецкого рейхсвера. Шпион? Шпион… Якир — систематически информировал немецкий штаб… Уборевич — не только с друзьями, с товарищами, но он отдельно сам лично информировал, Карахан — немецкий шпион. Эйдеман — немецкий шпион, Корк (в стенограмме ошибочно повторно назван Карахан) информировал немецкий штаб, начиная с того времени, когда он был у них военным атташе в Германии».

По словам Сталина, Рудзутак, Енукидзе были завербованы немецкой разведчицей-датчанкой, состоящей на службе у германского рейхсвера, Жозефиной Гензи (Енсен) и она же «помогла завербовать Тухачевского». Эти утверждения Сталина, как видно сейчас из материалов проверки, основывались на ложных показаниях, не заслуживавших никакого доверия, причем в отношении Тухачевского не было вообще и таких показаний.

Используя ложные следственные материалы, Сталин в своем выступлении оклеветал многих советских военных деятелей, назвав их участниками военного заговора, созданного якобы немецким рейхсвером. Обвиняя этих лиц в шпионаже, Сталин на Военном Совете заявил:

«Это военно-политический заговор. Это собственноручное сочинение германского рейхсвера. Я думаю, эти люди являются марионетками и куклами в руках рейхсвера. Рейхсвер хочет, чтобы у нас был заговор, и эти господа взялись за заговор. Рейхсвер хочет, чтобы эти господа систематически доставляли им военные секреты, и эти господа сообщали им военные секреты. Рейхсвер хочет, чтобы существующее правительство было снято, перебито, и они взялись за это дело, но не удалось. Рейхсвер хотел, чтобы в случае войны было все готово, чтобы армия перешла к вредительству с тем, чтобы армия не была готова к обороне, этого хотел рейхсвер, и они это дело готовили. Это агентура, руководящее ядро военно-политического заговора в СССР, состоящее из 10 патентованных шпиков и 3 патентованных подстрекателей шпионов. Это агентура германского рейхсвера. Вот основное. Заговор этот имеет, стало быть, не столько внутреннюю почву, сколько внешние условия, не столько политику по внутренней линии в нашей стране, сколько политику германского рейхсвера. Хотели из СССР сделать вторую Испанию и нашли себе и завербовали шпиков, орудовавших в этом деле. Вот обстановка».

Сообщив, что по военной линии уже арестовано 300–400 человек, Сталин высказал обвинение, что дело о военном заговоре все-таки «прошляпили, мало кого мы сами открыли из военных». Он заявил, что наша разведка по военной линии плоха, слаба, она засорена шпионажем, что внутри чекистской разведки у нас нашлась целая группа, работавшая на Германию, на Японию, на Польшу.