Читать книгу - "Андрей Курбский - Александр Филюшкин"

Правда, вскоре вдова и предполагаемый заказчик убийства помирились (запись об этом помещена между 4 и 6 марта 1583 года). Настасья признала, что Петр Вороновецкий был убит «в ночи на дороге» под Миляновичами неизвестными лицами «под именем князя Курбского», и сняла все свои обвинения. Князь же компенсировал женщине, успевшей к этому времени вторично выйти замуж (за Григория Петровича Котова, слугу Андрея Вишневецкого), материальные убытки, понесенные ею после бегства Иосифа Пятого Тороканова-Калиновского. Курбский поручил последнему заботу о выморочном имуществе Вороновецкого, а Тороканов взял да и сбежал со всем скарбом, который должен был хранить. И ковельскому владельцу пришлось платить по чужим счетам.

Оставлять поступок Тороканова безнаказанным Курбский не собирался. И хотя вор сумел взять у короля Стефана «заручный лист», охранную грамоту, и даже переслал ее Курбскому, князь добился разоблачения негодяя и объявления его в розыск как разбойника 18 февраля 1583 года. Тороканов в долгу не остался и 27 февраля пытался распространить сфабрикованный им документ, будто Петр Вороновецкий был убит по приказу Курбского Иваном Постником Туровицким, а теперь ковельский владелец «заказал» тому же Ивану Постнику убить и Тороканова. Будто бы Курбский сказал: «Завяжи ему губу».

Тороканов далеко не ушел. 4 марта он напал на крестьянина деревни Калиновцы Федьку Заснита, ограбил его, избил и отнял лошадь. Курбский тут же велел подать новую жалобу на Тороканова, теперь уже как на разбойника. В течение десяти дней беглеца поймали, и 14 марта Владимирский уряд начал разбор его дела. Тороканов заявил, что он мстил Курбскому, поскольку князь отнял у него имение Калиновец и движимое имущество. Арестованный отрицал, что он «рукоданный слуга» Курбского, и настаивал на своей независимости и социальном статусе свободного землянина. Однако никаких документов, подтверждающих его права на имение Калиновец, Тороканов представить не смог, в отличие от Курбского, который предъявил королевскую жалованную грамоту. Правда, Владимирский суд решил проявить осторожность и присудил Курбского к принесению присяги, что Тороканов действительно является его беглым слугой. Если князь присягнет, то может забирать арестанта и делать с ним, что хочет.

Понимая безнадежность своего положения, 26 марта Тороканов заявил, что все его обвинения в адрес Курбского ложны, что он действительно беглый слуга, виноватый перед своим господином, и обязуется в кратчайшие сроки уничтожить все документы и записи в официальных градских книгах, которые он делал, чтобы сфабриковать обвинения против Курбского. Если Тороканов этого не исполнит – князь может посадить его в тюрьму и сделать с ним все, что заблагорассудится^[218].

Победа в тяжбе с провинившимся слугой оказалась последним жизненным успехом Курбского. Князя одолевали болезни, и было ясно, что не за горами тот самый Божий суд, которым он когда-то грозил царю Ивану. По завещанию, составленному 24 апреля 1583 года, Курбский оставлял свои имения жене, Александре Семашке, и детям, Марии и Дмитрию. Он обращался к королю с просьбой разрешить эту передачу в знак признания заслуг князя перед Речью Посполитой. Опекунами над вдовой назначались киевский воевода Константин Острожский, королевский кравчий и староста владимирский Станислав Красицкий, королевский обозный и староста любомский и болемовский, шурин Курбского Василий Семашко и свояки Курбского, земский подсудок луцкий Иван Хрепницкий и городничий луцкий Кирилл Зубцовский^[219].

Семашке достались: замок Ковель, прилежащие к нему дворцы: Гридковичи, Шайно, Хотешово, Нюйно, Туличев – с селами Красная Воля, Мошчоная, Дубовая, Облапы, Гойшино, Вербка, Бахово, Стебли, Мостища, Смедино, слободка Верхи; замок Вижва с селами Старая Вижва, Воля; двор Миляновичи с местечком и фольварками миляновичскими, с селами Порыдубы, Селище, Годевичи, Зелово, Туровичи, Клевецкое. Таковы были владения Курбского на момент его смерти.

Курбский умер между 3 и 23 мая 1583 года в Ковеле и был погребен в монастыре Святой Троицы в Вербке, у ног его духовника, отца Александра. В XIX веке после специальных изысканий, производившихся по приказу Киевского Военного Подольского и Волынского генерал-губернатора, был найден каменный саркофаг, предположительно расположенный над могилой князя Андрея. К сожалению, сегодня нам не известно ничего о каких-либо следах захоронения Курбского в Ковеле, и возможность обретения его останков крайне маловероятна. Поэтому мы вряд ли узнаем, как выглядел оппонент Ивана Грозного. Для портретного ряда русской истории это, вероятно, такая же утрата, как и разрушение в гробнице черепа первой жены царя Анастасии Романовой, исключающее реальность реконструкции облика женщины, оказавшей столь глубокое влияние на царя.

Вдова Курбского, Александра Семашка, не смогла удержать за собой Ковельское имение: 5 мая 1590 года вышел декрет Сигизмунда III о возврате имения в казну. Оскорбительно звучали слова: «Подсудимая сторона не может доказать, что покойник был принят обывателем Великого княжества Литовского, напротив того, пожалованная князю Курбскому грамота потому оказывается противозаконною, что дана ему, как чужеземцу, без согласия сейма и без дозволения сословий княжества Литовского». Таким образом, после смерти Курбскому было отказано в принадлежности к обществу Речи Посполитой. Пока шла Ливонская война, его переезд из Московии был нужен для пропагандистских целей. Не лишними оказались и его полководческие таланты, знания как «эксперта» по России Ивана Грозного. Но спустя восемь лет после Ям-Запольского перемирия все уже было забыто. Показательно, что за память Курбского не вступился никто из опекунов, назначенных им в завещании над Александрой Семашкой и его детьми. Хотя они при жизни явно симпатизировали Курбскому, были в курсе его деятельности в защиту православия на Волыни. Посмертное пренебрежение и забвение – вот итоговая цена, которую Речь Посполитая заплатила московскому эмигранту за его измену.

Ковельское имение тогда же, 5 мая 1590 года, было решено передать во владение Андрею Фирлею, каштеляну малогостскому. 13 мая княгиня Александра пыталась оспорить решение суда об отобрании имения, о чем подала жалобу во Владимирский городской суд^[220]. Однако бумага даже не успела начать свой ход по бюрократическим инстанциям. На рассвете 15 июня 1590 года гайдуки Фирлея ворвались в Ковель, разогнали дворню, убили несколько слуг княгини. Саму вдову выгнали со двора, посадив на подводу, за которой в одних ночных рубашках бежали избитые слуги. А 2 июля 1590 года королевский дворянин Щасный Дремлик сообщил об аресте Александры Курбской по обвинению в хищении из Ковеля оружия и церковной казны^[221].