Читать книгу - "Рокоссовский. Терновый венец славы - Анатолий Карчмит"

— На этот вопрос отвечает сам приказ.

— Любопытно…

«После своего зимнего отступления, — читал Малинин, — под напором Красной Армии, когда в немецких войсках расшаталась дисциплина, немцы для восстановления дисциплины приняли некоторые суровые меры, приведшие к неплохим результатам. Они сформировали более ста штрафных рот из бойцов, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости и неустойчивости, поставили их на опасные участки фронта и приказали им искупить кровью свою вину. Они сформировали, далее, около десятка штрафных батальонов из командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, лишили их орденов, поставили их на еще более опасные участки фронта и приказали им искупить свои грехи. Они сформировали, наконец, специальные отряды заграждения, поставили их впереди неустойчивых дивизий и велели им расстреливать на месте паникеров в случае попытки сдаться в плен. Как известно, эти меры возымели свое действие и теперь немецкие войска дерутся лучше, чем они дрались зимой…»

— У немцев многому можно было поучиться, как вести войну, но только не этому, — произнес Рокоссовский, присев за стол. — Ты помнишь, Михаил, я тебе об этом рассказывал, как мы косили таких штрафников под Истрой? Они там начинали.

— Да, помню, — сказал Малинин, положив в папку приказ.

— Хлебнув перед смертью изрядную долю шнапса, они шли на верную гибель. Как бы они угрожающе ни орали, но мы их не боялись. — Рокоссовский снова закурил и глянул на начальника штаба. — Как ты думаешь, с руки ли нам копировать вот такие приказы фашистов?

— Конечно, не от хорошей жизни издали мы этот приказ, — уклонился от прямого ответа Малинин.

— Какая бы жизнь ни была, хорошая или плохая, но гнать на бойню людей я никогда не буду, — категорически произнес Рокоссовский. — Я прошу тебя, Михаил Сергеевич, доведи приказ до всех рот и так далее, но прошу иметь в виду, что требования этого приказа выполнять только после личных консультаций со мной. Мы постараемся сделать так, чтобы у нас не было ни трусов, ни паникеров. А если они, в семье не без урода, кое-где появятся, то мы будем судить их так, как разливал Илья вино. Помнишь?

— По-божески, — рассмеялся Малинин.

— Вот именно, — улыбнулся командующий фронтом.

4

Во второй половине августа Рокоссовского вызвали в Ставку. Когда он вошел в кабинет к Сталину там уже был Н. Ф. Ватутин. Время было жаркое, и Главнокомандующий сразу же приступил к делу.

— Мы вас вызвали для того, чтобы рассмотреть вопрос о взятии Воронежа, — начал Сталин. — Познакомьтесь с обстановкой. Даю десять минут на размышление.

Пока генералы уточняли некоторые детали обстановки, Сталин переговорил с Жуковым о положении дел на Ленинградском фронте.

— Вы готовы доложить свои соображения? — спросил Сталин, подойдя к генералам, стоявшим у карты.

— Да, — ответил Ватутин, вытирая платком вспотевшее лицо.

— Ваши предложения? — Сталин повернулся к Ватутину.

— Форсировав реки Дон и Воронеж, мы организуем лобовую атаку на город всеми силами Воронежского фронта, — говорил Ватутин, размахивая указкой. — Войска Брянского фронта помогают нам своим левым флангом. — Он повернулся к Сталину. — Вот такой, товарищ Главнокомандующий, мой общий план.

— Константин Константинович. — Сталин пытливо посмотрел на Рокоссовского. — Как бы осуществили эту операцию вы?

— Я бы предложил, товарищ Сталин, нанести основной удар не с восточного, а с западного берега Дона, удачно используя положение нашей 38-й армии, которая нависает над противником севернее Воронежа. Для этого необходимо подтянуть сюда побольше сил.

— Что это дает? — спросил Сталин, садясь за стол.

— При таком варианте удар по воронежской группировке наносился бы во фланг и выводил бы наши войска в тыл противнику. К тому же этот удар неизбежно вынудил бы немцев ослабить свои силы, которые действуют против Юго-Западного фронта. В данной обстановке такой ход операции, как мне кажется, будет наиболее правильным.

Сталин, оценивающе глядя на генералов, набивал табаком трубку.

— Товарищ Ватутин, вы настаиваете на своем варианте? — разгоняя рукой струйки дыма, спросил Сталин.

— Да, настаиваю.

Посасывая трубку, Сталин вышел из-за стола и начал ходить по кабинету.

— Что ж, если Ватутин примет план Рокоссовского, то в случае неудачи свалит на него всю вину. — Он остановился, окинул внимательным взглядом командующих фронтами. — Товарищ Ватутин, освобождайте Воронеж согласно своему замыслу, а мы из резерва Ставки кое-чем поможем.

Надо сказать, что воронежская операция, сроки проведения которой много раз откладывались, успеха не принесла. Войска Воронежского и Брянского фронтов вновь перешли к обороне.

По окончании доклада Ватутин вышел первым, за ним собирался перешагнуть порог Рокоссовский, но Сталин остановил его.

— Константин Константинович, погодите уходить. — Он подошел к открытой двери.

— Товарищ Поскребышев, пригласите ко мне Голикова. Вот вы, товарищ Голиков, жалуетесь, что мы, отстранив вас от командования Брянским фронтом, незаслуженно вас наказали, — произнес Сталин, указывая трубкой на папку, в которой, видимо, лежали документы, имевшие отношение к данному разговору.

Рокоссовский почувствовал себя не совсем уютно. Ему показалось, что он в чем-то виноват перед генералом, приняв у него фронт.

— Да, товарищ Главнокомандующий, — ответил сконфуженный генерал. — Считаю, что меня обидели.

— Тогда скажите, почему на фронте дела шли из рук вон плохо? — повысив голос, спросил Сталин.

— Мне мешали командовать фронтом представители центра.

— Чем они вам мешали?

— Они вмешивались в мои распоряжения, часто их отменяли, — с обидой в голосе сказал Голиков. — Устраивали совещания, когда нужно было действовать, а не заниматься пустыми разговорами. Они старались подменить командующего.

— Так, так, — вышел из-за стола Сталин, раскуривая трубку. — Значит, они вам мешали? Не давали вам развернуть ваш талант?

— Да, они мне мешали, — ответил Голиков и, достав из кармана цветастый носовой платок, вытер им вспотевшую лысую голову.

— Но командующим фронтом были вы?

— Да, я.

— ВЧ у вас было?

— Да, было.

— Почему вы не доложили, что вам мешают командовать? — Сталин остановился против Голикова.

— Не осмелился жаловаться на вашего представителя.

— Вот за то, что вы не осмелились позвонить и бездарно провалили операцию, мы вас и сняли, — недовольно произнес Сталин. — На справедливое наказание жаловаться не следует. Вы свободны.

Голиков двумя пальцами расправил под ремнем гимнастерку и, держа руки по швам, вышел.