Читать книгу - "Политическая история Первой мировой - Сергей Кремлев"

Однако это Штаты не обескуражило. Сбрасывать Россию как антигерманскую силу со счетов не хотелось, а выход России из войны грозил срывом многих планов США! И посол Френсис, и сам Рут верили в то, что Россия как «пушечное мясо» для Запада не потеряна. Тем более что «керенская» Россия была готова служить взахлёб именно Америке.

Штаты уже прикидывали, как ввозить в Россию военное снаряжение и как вывозить из России то, чем она будет за это снаряжение расплачиваться. Американская миссия железнодорожных экспертов во главе со Стивенсом оценивала «провозоспособность» Сибирской железной дороги, и Временное правительство тут же придало Стивенсу статус советника Министерства путей сообщения.

В США формировался специальный «железнодорожный корпус» для управления русскими дорогами, в 1918 году, с началом сибирской диктатуры Колчака, он-то Транссиб под свой контроль и взял.

Итогом миссии Рута стал «План американской деятельности по сохранению и укреплению морального состояния армии и гражданского населения России». Суть его была проста: «Хотите иметь деньги – продолжайте воевать».

«Миссия Рута, – подтверждает и Бесси Битти, – ясно заявила, что главным условием предоставления помощи России является дальнейшее участие России в войне».

Рута в Питере дружно заверяли, что это участие никем под сомнение и не ставится. К тому же, как было сказано выше, Рут был прекрасно осведомлён о планах русских «верхов» установить жёсткую правую диктатуру.

Шанс на подобное был отнюдь не призрачным, и Рут ориентировал Вашингтон именно в этом духе. И 13-го июля посол Временного правительства в США Бахметьев сообщил в МИД: «Американское правительство открывает нам немедленно кредит в 75 миллионов».

Это было только начало. Предполагался заём в 325 миллионов долларов под низкие проценты.

Однако никакие иностранные миссии, включая и миссию Рута, уже не контролировали русскую ситуацию – её определял теперь сам народ, приняв руководство над собой Ленина и партии большевиков.

В ФЕВРАЛЕ 1917 года в России был свергнут царь, в Октябре 1917 года было свергнуто Временное правительство… В Германии монархии тоже приходил конец, что и произошло осенью 1918 года, когда в Германии началась Ноябрьская революция. В наступающем хаосе Германия оказывалась во власти нескольких разнородных сил, общим у которых было только стремление к низвержению монархии. Одни стремились к этому во имя трудящихся, другие – во имя Капитала. И хотя такое же противостояние стало сутью жизни и в послереволюционной России, объединиться левые силы Германии с пролетарской Россией не смогли, даром что этого очень желал Ленин в интересах народов обеих стран.

Иного желали в России враги народов и политиканы. Скажем, весной 1917 года «трудовики» и другие «социалисты» были готовы договариваться с прогерманским политическим курьером Боргбьергом. Однако после того как Октябрь отстранил их от власти, они начали изображать Германию (не имперскую Германию, а Германию как таковую) средоточием враждебности к России.

После заключения Брестского мира ряд деятелей якобы социалистического сброда: Барановский, Болдырев, Верховский, Гоц, Пораделов, Потресов, Розанов, Станкевич-Станка, Сурин и Хенриксон – издали в Петрограде сборник статей «Народ и армия».

Меньшевик Розанов (однофамилец философа) писал там: «Германия была нашим неприятелем в войне, теперь она стала нашим врагом. Эта вражда – на целый исторический период. Она не временна и не случайна, она не связана с той или иной комбинацией власти у нас, она не ограничивается Гогенцоллернами с их Гинденбургами. Она – нечто большее и нечто более тяжёлое: нашим врагом является целая страна, вся Германия со всей её современной государственной культурой».

Мирный, казалось бы, человек Розанов, медик, а сколько в его словах было злобы… И по ним видно, что либеральная, буржуазная, интеллигентствующая Россия даже при своём издыхании тянулась куда угодно: к англосаксам, к французам, но только не к той стране, вражда с которой всегда ослабляла Россию, а партнёрство с которой укрепляло её прежде всего экономически.

Да и политически…

Германию вражда с Россией ослабляла ещё более, чем Россию. И это хорошо стало видно на примере как раз Брест-Литовского мира.

История его драматична, достаточно вспомнить, что в ходе дискуссии о допустимости его заключения Ленин был готов уйти из ЦК и обратиться непосредственно к партийной массе. «Левые коммунисты»-бухаринцы, выступая против мира, не видели того, что Ленин чуть позже разъяснял публично: мир – это передышка для войны за Россию. Ленин напоминал, что бывало немало договоров о «вечном мире», которые не протягивали и года… С Брестским миром так и получилось.

Но этот вроде бы победоносный для Германии и унизительный (по определению Ленина – «похабный») для России мир ослабил Германию решающим образом. Имперская германская элита, вместо того чтобы заключить с Россией честный демократический мир «без аннексий и контрибуций», пожадничала и, навязав России 3 марта 1918 года в Брест-Литовске очень тяжёлые условия мира, одновременно подписала будущий смертный приговор Второму Рейху.

Если бы Германия полностью демилитаризовала свою приграничную с Россией зону и тем резко усилила свой Западный фронт, её шансы на сведение войны на Западе к более-менее приемлемому для немцев итогу были бы не такими уж и безнадежными.

Вместо этого Германия к лету 1918 года оккупировала всю Украину, часть Белоруссии, Донскую область и Крым, высадила войска на Таманском полуострове, обосновалась на Кавказе, заняла Киев, Баку, Тифлис, Кутаис, Одессу, Таганрог, Ростов, Псков, Курляндию, Эстляндию и Лифляндию.

Буржуазная Центральная Рада Украины обязывалась поставить в Рейх 1 миллион тонн хлеба, 50 тысяч тонн живого веса рогатого скота, 400 миллионов штук яиц и прочее по мелочам.

По добавочному Русско-германскому договору от 27 августа 1918 года, подписанному в Берлине в дополнение к Брестскому договору, РСФСР должна была выплатить Германии золотом полтора миллиарда рублей!

Итак, блестящий для Германии результат?

Ну как сказать…

«Миллион» – слово, конечно, громкое. А теперь разделим… Скажем, 400 миллионов штук яиц на 67 миллионов немцев Рейха. Не выходит и по шести штук на человека.

Не густо…

Так ведь и этого немцы не получили. В разных источниках данные приводятся разные, но, даже если брать максимальные цифры, оказывается, что без малого десять тысяч вагонов по 20 тонн хлеба на вагон да плюс 39 тысяч голов скота (то есть вряд ли более 15 тысяч тонн живого веса) – вот и всё, что вывезли немцы с Украины реально.

Итого: килограмма по три хлеба да по двести граммов мяса на один голодный немецкий рот в течение примерно полугода… То есть ежедневная «украинская» хлебная прибавка к столу немецкой семьи из четырёх человек составляла где-то 80 граммов на всё про всё – 20 граммов на человека.

О мясе говорить вообще не приходится.