Читать книгу - "Кровавый век - Мирослав Попович"

В новых национальных государствах востока Европы, которые уцелели под натиском коммунистических сил, естественно, господствовали правые политические группировки. Все это деформировало исходные замыслы левоцентристских либерально-демократических конструкторов послевоенного мира.

Тем не менее, утверждение принципа национальной государственности привело не только к признанию права наций на самоопределение – хотя бы декларативного и хотя бы только для Европы, а не для колоний, – но и к решению ряда запущенных европейских болезней. Среди них едва ли не первой была ирландская проблема, которая в конечном итоге была разрешена в духе английского либерализма: Ирландия, за исключением Ольстера, наконец получила самоуправление, которое естественно переросло в государственную самостоятельность. Чрезвычайно сложная австрийская проблема была также решена в интересах принципа национального самоопределения.

Последнее достижение, нужно сказать, было связано с большими жертвами. Первый канцлер новой Австрийской республики, социал-демократ Отто Бауэр, в своей речи 7 июня 1919 г. в Учредительном собрании немецкой Австрии произнес речь, которая стала пророческой.

Дэвид Ллойд-Джордж (слева)

«Десять миллионов немцев жили в прежней Австрии на одной территории с другими народами. Когда бывшая Австрия развалилась и на руинах австро-венгерской монархии выросла молодая республика, мы намеревались объединить эти 10 млн немцев в нашем новом государстве. Но условия мира, которые теперь нам навязывают, отрывают от нашей республики немецкие земли, где проживает более 4 млн немцев. Не меньше чем две пятых нашего народа окажется под иностранной властью без любого плебисцита и вопреки их несомненной воле. Они лишены, таким образом, права на самоопределение.

В первую очередь мы теряем самую богатую промышленную часть немецкой Австрии, наиболее цивилизованную, именно ту часть, где находятся наши самые большие заводы и самые развитые сельскохозяйственные предприятия; население этой части опередило все другие области немецкой Австрии по своему промышленному и духовному развитию. Я имею в виду нашу немецкую Богемию и Судетскую область».^[163]

Отто Бауэр был полностью прав. Его предостережение отчасти поддержал и Ллойд-Джордж, который предвидел серьезные осложнения европейского мира на почве чешско-немецких противоречий. Но «немецкая Богемия» и «немецкие Судеты» были результатом исторической несправедливости, длительного онемечивания чешских этнических земель. Независимая Чехия без «немецкой Богемии» и «немецких Судет» превратилась бы в крестьянскую провинцию Европы. Как быть в такой ситуации?

На Вацлавской площади в Праге в день провозглашения независимости Чехословакии

Аналогичные проблемы возникали и в других новых государствах, что уже тогда чуть ли не привело к военным конфликтам. Между прочим, среди хорватских лидеров, которые тогда выступали за объединение с Сербией в единой Югославии, был и вице-президент Национального совета в Загребе Анте Павелич, будущий лидер хорватских фашистов-усташей; тогда хорватским националистам было более выгодно быть вместе с победителями-сербами в одном государстве, чем нести ответственность за политику Австро-Венгрии. Но даже этот союз был непрочным.

Предусматривая подобные обострения межэтнических взаимоотношений на почве нерешаемых территориальных проблем, Вильсон, автор «14-ти пунктов», в которых провозглашалось право наций на самоопределение, до последней возможности держался за перспективу демократической Австро-Венгерской республики, где самоопределение оставалось бы культурным и не доходило до государственной независимости. Но жизнь взяла свое – после поражения венгерские военные части подчинялись только венгерскому Национальному совету в Будапеште, чешские и словацкие – Национальному совету в Праге и так далее.

Экспансия немецкой нации на Придунавье и Балканы реализовалась в империи Габсбургов, центре католической культуры в Средней Европе, тесно связанной с культурой Италии, с одной стороны, и протестантской и католической Германии – с другой. Немецкоязычной и ориентированной на Вену оставалась вся высшая профессиональная урбанистическая культура империи, в том числе венгерская, и в сильно развитой национальной оппозиционности очень ощутимым был провинциализм. Немецкий и венгерский элементы оставались подавляющими в численном отношении и влиятельными во всех национальных регионах. Новый виток междунациональных противоречий был бы крайне опасным.

Однако в лихую годину империя Габсбургов не смогла найти идею, которая бы удержала в целостности разноэтнические лоскуты. И без каких-либо катаклизмов она немедленно распалась на национальные составляющие.

Коммунизм оказался единственной жизнеспособной альтернативой национально-патриотическому решению. Европейский разлом прошел, в частности, через сердце еврейского этноса, который получил надежду на радикальное решение еврейской проблемы через интернациональную коммунистическую государственность. С другой стороны, ответом Запада на массовое отклонение влево в политически активной еврейской среде была декларация Бальфура, которая открыла эпоху становления еврейского государства в Палестине. Исправление исторической несправедливости в этом случае было с точки зрения отношений с соседями еще более рискованным, чем аналогичные решения в Европе.