Читать книгу - "Евреи в русской армии. 1827 - 1914 - Йоханан Петровский-Штерн"

Двадцатидвухлетний Вульф Мордухович Гинзбург, рядовой 14-го саперного батальона, из мещан местечка Городцы Могилевской губернии, призванный в ноябре 1906 г., был арестован в мае 1907 г. Саперный батальон был расположен на окраинах Вильны. Непосредственные начальники — прапорщик Котков, ефрейтор Еловский и поручик Сердюк — считали Гинзбурга толковым солдатом. «Служит исправно», говорили они о нем. За полгода службы Гинзбург был дисциплинарно наказан лишь один раз («за шевеление в строю после команды смирно»). Тем не менее на Гинзбурга пало подозрение: во-первых, как на еврея, во-вторых, поскольку с прибытием в ноябре группы новобранцев, среди которых был и Гинзбург, в роте стали появляться прокламации. За Гинзбургом установили слежку, но в свободное время он всегда спал. Попался Гинзбург в мае 1907 г., через полгода после начала службы, когда самовольно отлучился в Вильну за очередной порцией прокламаций. У него отобрали два стихотворения, в одном из которых («Что сделал ты, солдат, зачем убил ребенка») осуждались карательные меры правительства и беспринципность солдата, заслоняющего народу своим штыком путь к свободе. При переводе Гинзбурга с гауптвахты унтер-офицер нашел у него в матраце тетрадку со стихотворением «Две проповеди», вероятно, переписанным из прокламаций. В следственном деле приводится сокращенный текст стихотворения: «В церкви священник в своей проповеди к крестьянам обвинял “жидов” в том, что в России крестьянину плохо живется, так как “жиды” все забрали в свои руки, и рекомендовал “бить и резать всех жидов”». Но по выходе из церкви один крестьянин держит другую речь, обвиняя во всем помещиков и бюрократов. Стихотворение заканчивается словами: «Нет, довольно нас морочить. Мы своих врагов найдем, мы отыщем их, злодёев, и от власти уберем. Мы кормилицы России, мы России пахаря, перепашем их с землею — от попа и до царя». Неизвестно, было ли стихотворение, найденное у Гинзбурга, прокламацией СР или Бунда, тем не менее очевидно, что он намеревался использовать его в целях агитации среди солдат. Вероятно, он понимал, что вести антипогромную агитацию среди войск уместней с помощью стихотворных текстов и песен. Показательно, что решительную антипогромную агитацию ведет только беспартийный солдат.

Еще одна листовка подобного содержания была найдена у Ивана Кутырева — руководителя неудавшегося восстания солдат электротехнической школы в Петербурге. Из текста листовки следует, что в 1905 г. электротехники признавали выдающуюся роль национальных меньшинств в революции — прежде всего поляков и евреев — и требовали к ним особого отношения: «Братцы, электротехники! Теперь у нас новый командир, который говорил нам на проверке в лагерях о рабочих, что их делать забастовки смущают поляки и евреи. Совершенно правильно, первые борцы — они, они гораздо образованнее нас, русских, развитее, да кроме того, им гораздо хуже нашего жить. Наше начальство приказывает попам и полицейским внушить нам, что они враги наши, нас с детства обманывали, что они хотят свое царство, своего царя, не хотят покоряться нашему царю. Да, они не хотят никаких, ни своих, ни наших. Они не хотят царей, дворян, рабов, богатых и бедных, они хотят равенство и братство. Они борются за весь угнетенный люд, не разбирая религии и нации. Они открыли нам глаза, показали, что хорошо, что плохо». Обратим внимание, что Кутырев написал либо распространял этот текст за два года до знакомства с Ярославским — т. е. до того, как он стал работать с СД.

Разговоры арестованных солдат вращались вокруг тех же тем, причем цареубийство превратилось для них в общее место. Рядовые 96-го Омского полка, отбывающие наказание на полковой гауптвахте, слушали Исаака Самуйлова, который рассказывал им, что он собирается бежать в Царское Село, чтобы убить императора, и что знакомый студент обещал ему за это большие деньги. Его замысел обсуждали три русских и два еврея — Никаноров, Николаев, Иванов, Кац и Гольдштейн. Донес на них рядовой Наскрент неизвестного происхождения. Судя по тому, что Самуйлова за недоказанностью преступления оправдали, можно предположить, сколь частыми были подобные разговоры и сколь привычными подобные доносы. Судя по контексту дела и по аматорскому бахвальству обвиняемого, Самуилов представлял не СР или другую группу, стоящую на платформе индивидуального террора, а самого себя.

Рапорты о грандиозных масштабах агитации в армии, которые регулярно отправлялись в Главный штаб, также свидетельствовали в пользу преимущественно беспартийного характера армейской пропаганды. Причем непропорционально большое еврейское участие в распространении листовок было отмечено как в округах черты оседлости и Царства Польского, так и за их пределами. Рапорты представляли собой сухой перечень, где и у кого были найдены листовки. Большинство случаев анонимны («солдат такого-то полка подобрал на улице листовку»). В тех случаях, когда распространители прокламаций были замечены, но не пойманы, в их происхождении можно было не сомневаться: рапорты единогласно утверждали, что листовки подбросили еврейские солдаты. Из штаба Варшавского военного округа доносили: нижнему чину 64-го пехотного полка была евреем подброшена в карман прокламация, виновный задержан; в окно казармы 196-го пехотного Заславского полка подброшено евреем три прокламации; у молодого солдата 23-го пехотного Низовского полка Шапиро отобрана брошюра и две прокламации. Товарищ министра внутренних дел докладывал военному министру Редигеру 16 августа 1905 г. об обстановке в Тифлисе: массовое участие армии в сборах рабочих прекратилось, но единицы продолжают их посещать, одевая партикулярное (гражданское) платье. Пропаганда среди войск, продолжал тот же рапорт, с улицы перешла в частные дома. Задержаны пропагандисты: рядовые 4-го кавказского стрелкового полка Хаскель Ансель, Абрам Кац, Линга Балыга и унтер-офицер Рудов; служащие 15-го гренадерского Тифлисского полка — унтер-офицер Цензадский, рядовой Шинбинашвили, Абражанк и Давид Френкель; рядовые 16-го гренадерского Мингрельского полка — Ешеулов, Гольдман и Эпштейн. Из штаба Одесского военного округа докладывали, что у еврея Шломо Башмана, находящегося в настоящее время под стражей, был конфискован во время обыска гектограф, на котором он печатал прокламации. Печатный материал Башман передавал через помощника ротмистра 135-го пехотного Керч-Еникольского полка рядовому Фридлендеру для распространения в полку. Фридлендер был задержан с пятьюстами прокламациями. В целом, докладывали из штаба Одесского округа, нижние чины, особенно евреи, широко пользуются возможностью распространять прокламации.

Нехватка войск, необходимых для подавления выступлений в армии, привела Главный штаб к мысли об ином, весьма эффективном способе подавления волнений в войсках без применения силы, а именно с помощью передислокации и раздробления мятежных полков. Военный министр Редигер после бурного обсуждения этой меры с Витте согласился на перегруппировку войск, понимая, что таким образом будут решены две задачи: во-первых, значительно ослаблены, если не прерваны, связи полковых комитетов с местными революционными организациями, а во-вторых, — размещение частей войск в районах предполагаемых революционных выступлений сработает как устрашающая мера. Так случилось с 13-м полком, расквартированным в Одессе и попавшим в списки неблагонадежных.

Полковой комитет потребовал увольнения в запас призыва 1904 г. Требование было подкреплено зимними обещаниями военного министра. Вместо поголовного увольнения солдатам было предложено тянуть жребий, рассчитанный на треть состава.