Читать книгу - "Мифы и легенды народов мира. Древняя Греция - Александр Немировский"

И вдруг задние колеса соскочили с оси, колесница опрокинулась, и Эномай вылетел вперед, как камень, брошенный из пращи.

Остановив коней, Пелопс сошел на землю и, качаясь как пьяный, подошел к трупу жестокого и коварного царя и поднял его на свою колесницу.

Горожане, увидев, что чужеземец возвращается живой, приветствовали его радостными возгласами. Эномай был ненавистен своему народу. Пелопс поспешил к покоям своей будущей супруги, которую он еще не видел. Однако его задержал поджидавший Миртил.

Поздравив победителя, Миртил поднес к его лицу кусок воска.

– Вот моя хитрость! – торжествующе произнес китиец. – Я закрепил оси колес воском, и они отлетели. Принеси жертву сыну Аполлона Аристею, давшему смертным воск и мед.

– Я принесу жертвы самому Аполлону и всем другим богам, сохранившим мне жизнь. Ты же отблагодари Ату, сброшенную Зевсом с Олимпа за обман.

Пелопс обращается к Посейдону с просьбой о помощи в состязании с Эномаем (роспись на сосуде)

В тоне, которым Пелопс произнес эти слова, звучало раздражение. Ведь часто те, кто готов воспользоваться предательством и обманом, самих предателей презирают.

– Ты прав! – отозвался Миртил невозмутимо. – Ата заслуживает гекатомбы. Ведь она сделала меня, простого конюха, владельцем половины Элиды, а вскоре, как мы договорились, я буду супругом Гипподамии. Сейчас ты с нею познакомишься.

С ненавистью взглянул Пелопс на Миртила и, отвернувшись, зашагал к покоям будущей супруги.

Глаза у Гипподамии покраснели от слез. Видимо, она уже знала о гибели отца, но ни единого укора не услышал Пелопс из уст девушки. Могла ли она оправдывать своего отца, губившего тех, кто хотел взять ее в жены. Только теперь, при виде супруги, Пелопс понял, что главной его наградой была не царская власть, а Гипподамия, девушка неземной красоты. И тем невыносимее была мысль, что он должен разделить ее с Миртилом. «Нет! Этого не будет! – решил Пелопс, и у него возник план, как избавиться от китийца. – Я отдам ему всю Элиду, а сам с Гипподамией вернусь в отцовский дом».

Однако Миртил от предложенного ему отказался.

– Это не по уговору, – возразил он. – Мы договорились на половину всего. Целое мне не нужно.

– Пусть будет так! – нашелся Пелопс. – Но сначала я должен вместе с невестой побывать у себя на родине, чтобы перенести ее через порог отцовского дома.

Миртил догадался, что, взяв с собой Гипподамию, Пелопс не вернется.

– Я отправлюсь с тобой! – сказал хитрец. – Ведь пока мы доберемся до твоего дома, придет мой срок, и я тоже перенесу Гипподамию через порог моего отцовского дома, он не так уж далеко от твоего.

Пелопс ничего не смог возразить и лишь с досады махнул рукой. Через несколько дней они отправились в путь. Пелопс вез Гипподамию на колеснице, давшей ему победу. Миртил скакал рядом на коне. Корабль, на котором Пелопс прибыл к берегам, стоял на том же месте, на якорях. Отправляясь в Пизу, Пелопс попросил кормчего подождать его десять дней на тот случай, если ему не удастся устроиться в этой стране.

– Ушел холостым, возвращаешься женатым! – пошутил по-дружески кормчий, приветствуя Пелопса. – И куда же поплывем теперь?

– Туда же, откуда отплыли! – ответил Пелопс, улыбаясь.

– А это кто с тобой? – спросил кормчий, показывая на поднимающегося по сходням Миртила. – Наверное, брат невесты?

Пелопс яростно хмыкнул что-то неопределенное.

На корабле Гипподамия уже не лила слез, с радостью приняв дар Афродиты, которого ее хотел лишить отец. Из уст Гипподамии Пелопс услышал, что было причиной нечестивого обращения Эномая с женихами: оракул предупредил царя, что он погибнет от руки зятя. Теперь уже Пелопс не чувствовал себя виноватым в убийстве отца супруги: ведь так было предрешено судьбой.

Свадебное путешествие можно было бы назвать прекрасным, если бы не Миртил. Он все время вертелся около новобрачных и вступал в разговоры, показывая свою причастность к их счастью. Все это раздражало Пелопса, и однажды, дождавшись, пока подойдет Миртил, он обратился к Гипподамии:

– Тебе, дорогая, тяжко переносить долгое плавание. Вскоре мы высадимся на острове. Пока мореходы будут набирать воду, мы с тобой пройдемся по суше.

Когда корабль пристал к каменистому островку, Пелопс и Гипподамия сбежали по сходням на берег. К ним присоединился Миртил.

– Пойдем сюда, – сказал Пелопс, показывая на скалистый утес, нависающий над морем. – Оттуда должен открыться прекрасный вид.

Тропинка была настолько узкой, что пришлось идти по одному. Первой шла Гипподамия, за нею Пелопс, последним, тяжело дыша, следовал Миртил. В том месте, где тропинка выходила на ровную площадку, Пелопс неожиданно обернулся и сильным ударом сбросил Миртила в море. Падая, тот успел выкрикнуть проклятие Пелопсу и его потомству.

Гипподамия стала бледна, как молоко.

– Наши дети! – простонала она. – Что с ними будет?

И понял Пелопс, что Гипподамию напугало не убийство Миртила – он был отвратен и ей, а то, что перед смертью негодяй успел проклясть их род.

Подавленные происшедшим, супруги возвратились на корабль. Веселый кормчий встретил их словами:

– Ушли втроем, пришли вдвоем.

– Все бывает! – отозвался Пелопс.

– А теперь куда поплывем? – спросил кормчий. – На восток или на запад?

– Сначала на восток и на север, как хотели, а потом назад, откуда отплыли.

Кормчий понимающе улыбнулся.

Через несколько дней показались покрытые лесом вершины Сипила. Высадившись, чтобы принести жертвы отеческим богам, Пелопс заодно обратился к прославленному на его родине предсказателю. Тот передал повеление богов: Пелопс должен с почетом похоронить своего тестя и учредить в его память состязания в Олимпии.

Стоя на палубе рядом с Гипподамией, Пелопс мысленно прощался со своей родиной. Он знал, что больше никогда не вернется на эту землю, где ему пришлось пережить столько горя. А что его ждет в Элиде? Предотвратят ли жертвоприношения в честь Эномая бедствия, какие предрек Миртил?