Читать книгу - "Вандалы - Вольфганг Викторович Акунов"

и бесконечным горным лесам Корсики, ставшим с тех времен немногим менее дремучими. Эти лесные дебри были столь непроходимыми, что римляне еще во времена республики были вынуждены объявить их целиком государственной собственностью, поскольку разделение их на участки и строгий лесной надзор потребовали бы слишком много персонала. Гейзерих, имея в своем распоряжения еще меньше народу, чем римские консулы и императоры, придерживался этой концепции, извлекая из корсиканских лесов немалую прибыль. Именно с Корсики он получал большую часть корабельного леса для нужд пиратского флота вандалов.

Тяжесть поборов, которыми суровый Гейзерих не желал обременять своих подданных-ариан, была всецело возложена им на одних только православных. Поэтому в непрерывной религиозной войне между римлянами и вандалами в Африке текли потоки не столько крови, сколько золота. Наряду с денежными штрафами за нарушение религиозно-культовых запретов, хронисты сообщают нам о насильственной конфискации царем вандалов наследства православных епископов. А также о сумме в размере не менее чем пятьсот золотых, которую был обязан уплачивать всякий епископ, возвратившийся самовольно из ссылки в свою епархию, а также всякий православный священник, посвященный в епископский сан, по возведении на свою новую кафедру…

В этой склонности к денежным штрафам или взысканию натурального оброка явственно проявлялось влияние германского права, в соответствии с нормами которого даже за убийство полагалась не смертная казнь, а уплата штрафа – «вергельд», «вергельт» или «вира». Во всяком случае, нормы судебников Передней Азии, начиная с вавилонского Кодекса Хаммурапи, с их категорическим требованием «око за око, глаз за глаз, зуб за зуб, смерть за смерть» вандалам были явно незнакомы. В остальном же они, как ни странно, придерживались римской правовой системы, в особенности – при преемниках Гейзериха. При них было принято немало законов и постановлений, чрезвычайно близких к соответствующим римским образцам и аналогам. Поэтому многие из обвинений, возводимых епископом Виктором Витенским в его «Истории гонений в африканской провинции» на вандалов, были направлены явно не по тому адресу. Тем не менее германское право, и в первую очередь арианские правовые традиции, знали немало телесных и позорных наказаний, так что отнюдь не всякое преступление могло быть всегда искуплено путем денежного или иного материального возмещения…

Что касается практиковавшихся в Вандальском африканском царстве наказаний аланского происхождения, то особенно сильное и запомнившееся надолго впечатление на хронистов произвели два из них, способствовавшие очернению всего вандальского народа в памяти последующих поколений: волочение до смерти лошадьми и скальпирование. Обе процедуры были «прихвачены» аланами из своей степной отчизны. На недруга или изменника набрасывали аркан (также заимствованный у аланов) и, пришпорив скакуна, волочили несчастного до смерти. Сходным видом смертной казни было разрывание преступника или преступницы на части лошадьми. С помощью четырех горячих жеребцов была в свое время четвертована несчастная росомонка Сунильда (Свенильда), обманувшая старца Германариха, царя готов (также тесно связанных в своей истории с аланами). Аналогичные случаи были засвидетельствованы во времена вандальского господства в Африке. Как и случаи скальпирования. Для конного воина, стремящегося побыстрее завладеть трофеем, не сходя с коня, не было ничего естественнее, чем мгновенно срезать ножом кругообразно кожу с головы побежденного врага. Содрав этот зловещий трофей, победитель прикреплял его к сбруе или чепраку своего скакуна. Заботясь в первую очередь о максимально возможном увеличении этих зримых свидетельств своей воинской доблести, а не о наказании побежденного (который ведь не совершил, в сущности, преступления, за которое его следовало бы покарать). Поэтому скальпирование ни в один из периодов вандальской истории не было правовой нормой.

А вот германские правовые традиции последовательно сохранялись при всех царях вандалов. Вандальские судьи следовали им на далеком Юге, на побережье знойной Африки, так же неуклонно, как во время оно на берегах Немецкой бухты – там, где, видимо, впервые стало применяться германское право. Важную роль в наказаниях отводилась воде, и прежде всего, морю. Преступников часто топили – например, пускали их в утлом, поврежденном челне в открытое море, как в случае Божьего суда, когда приговор приводился в исполнение природными стихиями. Сами стихии должны были вызвать смерть осужденного, чтобы царь или его уполномоченный, приговоривший к смерти преступника, был, как неповинный в гибели последнего, застрахован от мести.

Кроме того, могучая морская стихия обладала, согласно народным поверьям германцев, большой очистительной силой, способностью смывать даже самые тяжкие преступления (направленные, например, против религии) и освободить от неминуемой кары (родового проклятья) весь род и даже все племя, к которому принадлежал преступник. Наказание утоплением чаще всего применялось к православным священникам и шпионам, засланным в вандальско-арианскую среду кафолической церковью. Ибо ни один вандал не желал осквернять свои руки кровью пусть еретических (с вандальской точки зрения), но все-таки священнослужителей, обладавших тайными знаниями и силами и могущих быть отмщенными своим Богом. Известны, впрочем, случаи, когда пущенные вандалами в море в неисправных челнах православные клирики, несмотря на течь, достигали целыми и невредимыми берегов Италии.

Чисто германское происхождение имели также позорящие и бесчестящие наказания, сохранившиеся, кстати говоря, в средневековой Германии вплоть до введения современного уголовного права, встречающиеся в самых разных германских судебниках («правдах»). Повсюду, где только записывалось и применялось германское право.

Наказание, которому подвергались все, присутствовавшие в вандальском платье на кафолическом богослужении или просто заходившие в православную церковь, заключалось в том, что уличенному в этом религиозном преступлении остригались или даже вырывались волосы на голове (в последнем случае процедура была гораздо болезненней). К сожалению, кафолические хронисты, с омерзением и возмущением сообщавшие об этом, не дожили до того, что спустя восемь столетий происходило с теми, кто, к примеру проводил альбигойское богослужение или участвовал в нем, сидел за одним столом с еретиком или владел запрещенной церковью книгой… Впрочем, позорное наказание острижением или вырыванием волос (близкое, если вдуматься, к «скальпированию») применялось исключительно к арианам-вандалам. Именно им законодатели стремились довести до ума, что арианство – их родная вера, и должна остаться таковой и впредь…

С помощью позорных наказаний Гейзерих также вел нелегкую борьбу против увлечения вандалов соблазнами жизни (в том числе – и секса) в большом городе, в которых не без основания видел угрозу боевому духу и боеспособности вандальского «народа-войска». Не случайно же Римская Африка еще в пору расцвета власти римских императоров была любимым местом отдыха и развлечений для богатых «ромулидов» (так поэты порой именовали римлян в память их первого царя Ромула – основателя семихолмного «Вечного града» на Тибре), или «энеадов» (так именовали римлян в честь их еще более отдаленного предка – троянского героя Энея, сына Венеры-Афродиты). Великий город Александрия на побережье Египта славился на всю империю прелестями своей ночной (и не