Читать книгу - "В глуби веков - Любовь Воронкова"

— Поэт Гесиод пишет, что если сбросить наковальню с небес, то она будет падать до земли целых девять дней и ночей. И целых девять дней и ночей, если сбросить ее с земли, будет падать в преисподнюю.

— Искандер, ты все знаешь!

Александр улыбнулся, взглянув в восхищенные глаза Роксаны.

Он свернул «Илиаду» и положил в ларец. В тот самый драгоценный ларец, который когда-то привез ему Парменион из Дамаска.

— Но Ойкумена вовсе не такова, как изобразил ее Гомер, — задумчиво продолжал он, рассуждая скорее с самим собой, чем обращаясь к Роксане, — и совсем не такова, как говорил Аристотель. Карта Гекатея обманула меня. Если верить ей, я бы уже давно достиг предела земли. Однако я прошел неизмеримые пространства, а края земли еще и не видно. Впереди еще Индия… И уже только там, у Океана, будет край Ойкумены.

— Ты пойдешь в Индию, Искандер?

— Я пойду в Индию, Роксана.

— Я тоже?

— Думаю, что тебе туда идти не следует. Это трудно и опасно.

— Я ничего не боюсь, Искандер!

— Но я боюсь за тебя.

— Около тебя со мной ничего плохого не случится, Искандер.

Александр освободил свою руку из ее рук, провел своей шершавой, загрубевшей от копья и рукоятки меча ладонью по ее нежным белокурым волосам.

— А ты думаешь, мне легко расстаться с тобой, Роксана?

— Ну, так и не надо расставаться. Только вот зачем же тебе идти в Индию, Искандер, если это и трудно и опасно?

— Зачем? — Александр встал и прошелся взад и вперед. — Ах, Роксана, земля так велика! У скифов я слышал рассказ о неизвестной стране Син или Цин, не знаю. И страна эта за высокой каменной стеной. А где эта Син? И что лежит за этой страной? Аристотель говорил нам в Миэзе, что есть где-то чудесный источник, откуда начинается река Эфиоп и наполняет водой Нил в Египте. И что истоки Нила очень близки к истокам индийской реки Инда… Значит, если я пройду в Индию, то могу вернуться по Нилу в Египет… — Он вдруг посмотрел на Роксану и улыбнулся. — Бедняжка! Я совсем замучил тебя всеми этими странами и реками. Ну ничего. Зато я добуду тебе в Индии жемчугов и янтаря: говорят, что там есть янтарь — солнечный камень!

— Значит, все-таки ты меня не оставишь, Искандер?

Он нежно прижал ее голову к своей груди.

— Я никогда не оставлю тебя, Роксана. Ведь ты моя жена!

И вышел, потому что его военачальники уже собрались на военный совет.

Впрочем, так привыкли говорить — военный совет. Но даже в самой ранней юности, когда Александр впервые надел доспехи и повел войско на трибаллов и гетов, военного совета не получалось.

Военачальники собирались лишь для того, чтобы принять приказания царя. Нельзя сказать, что он не выслушивал советов. Говорить мог каждый из них, но делал царь только так, как находил нужным сам.

Так же было и теперь — военачальники собрались, чтобы услышать, что войско идет в Индию. Приглашены были историки, которые вели дневники похода, и географы, и землемеры, и «шагатели», специально обученные равномерному шагу, чтобы измерять пройденные пространства земли: двести шагов — стадия.

Александр попросил рассказать, что кому известно об этой стране — Индии?

Рассказы хлынули потоком. Говорят, там в горах живут люди с собачьими головами и с хвостами. Но говорят, что они праведные и живут долго. А внутри страны есть пигмеи — люди ростом в два локтя, бородатые. И скот у них тоже маленький — маленькие коровы и совсем крохотные овцы…

— Я слышал, что там есть племя длинноухих. Уши у них такие огромные, что они ими одеваются, как плащом. А ночью закутываются ушами и спят.

— Одноногие тоже есть. Ступня одна, зато широкая, как щит. Когда жарко, эти люди ложатся на землю. Лягут, поднимут ногу кверху и загораживаются своей ступней от солнца.

— Это не в Индии. Это в Эфиопии.

— А я слышал, что в Индии.

— Говорят, там водятся единороги…

— И мартихоры[56] тоже. Колючие тигры. И хвост у них с колючками.

Вспомнили и о реке, текущей к восточному Океану, устье которой сияет от янтаря. И волшебный источник, в котором ничего не тонет.

Александр потребовал карты. Неуверенные линии обозначали реки, дороги, берега залива…

— Что это?

— Это — Яксарт. Здесь — Александрия Дальняя. Это — рукав Яксарта, он обходит Гирканский залив… Дальше он становится рекой Танаисом.

— Какой залив?

— Залив Океана.

— Гирканское море — залив Океана?

— Так сказано у Ктесия[57].

Александр с досадой вздохнул:

— Ктесий много напутал. Отбросьте Ктесия, он только мешает. Но если Гирканское море и в самом деле залив Океана — так, значит, и Океан недалеко?

Этому хотелось верить. Если Океан недалеко, значит, они скоро дойдут до его берегов. И это будет окончанием похода. Конец войны, конец усталости, опасностям и тяжелым лишениям.

— Значит, Океан недалеко, — повторил Александр, — но все-таки Каспий — залив или озеро? Надо будет выяснить это. Выясним, когда вернемся.

Снова склонялись над картой, обдумывая предстоящий путь. Но карта, составленная по догадкам, по слухам, по предположениям, обманная, слепая, мало помогала им в этом.

— Перейдем Паропамис, вступим в страну индов… Дойдем до реки Инда.

— А оттуда можно вернуться водой, по реке Инду до Нила, в Египет. Ведь Аристотель говорит, что истоки Нила близко к Инду.

— Можно вернуться и другим путем — по Яксарту в Танаис, по Танаису в Эвксинский Понт.

Перед тем как выступить в индийский поход, Александр явился войску в своих сверкающих доспехах и в шлеме с белыми перьями. Как всегда перед трудным походом, он произнес речь, вдохновляющую на подвиги. Он напомнил воинам, что когда-то ассирийская царица Семирамида пыталась пройти в Индию, но не смогла. Не смог пройти в Индию и великий персидский царь Кир. Но Александр уверен, что македоняне сделают это. Герои — боги Геракл и Дионис — дошли до Океана и прославились. Они, македоняне, тоже дойдут до берегов, где кончается земля, и получат бессмертие!

Войска ликованием отозвались на эту речь. Но не все. Македонские ветераны ворчали в бороду:

— Для того чтобы дойти туда, надо прежде стать бессмертным…

Многие приуныли. Ведь еще у Гавгамел им было сказано, что это их последняя битва и что на этом поход их закончится. Но они идут все дальше и дальше, и походу не видно конца. И все меньше надежд когда-нибудь вернуться в родную Македонию.