Читать книгу - "Трагический эксперимент. Книга 4 - Яков Канявский"

Удивительно мягким было наказание (а то и вовсе его отсутствие) по отношению к участникам левоэсеровского мятежа. Так, в конечном итоге расстреляны были всего лишь несколько активных участников мятежа, среди них — заместитель председателя ВЧК Вячеслав Александрович и 12 сотрудников ВЧК из отряда Дмитрия Попова. Сам Попов был заочно приговорён к расстрелу. Остальные либо были заочно приговорены к небольшим срокам, либо были вовсе оправданы. К примеру, руководители ЦК партии левых эсеров были приговорены к 1–3 годам тюремного заключения (также заочно). Их лидер Мария Спиридонова была осуждена всего лишь на год лишения свободы, однако уже в апреле 1919 года была похищена своими соратниками из тюрьмы (отметим лишь, что последние годы жизни она провела в Уфе, работая в Госбанке СССР, и была репрессирована в 1937 году).

Непосредственные исполнители ликвидации Мирбаха, Блюмкин и Андреев, бежали на Украину, и были заочно приговорены всего лишь к трём годам тюрьмы. Андреев умер на Украине от тифа, Яков Блюмкин в мае 1919 года «раскаялся» и был принят в Коммунистическую партию, после чего служил в охране Троцкого.

Именно после подавления левоэсеровского мятежа и соответственно роспуска партии левых эсеров советская система лишилась реальной возможности построения двухпартийной или даже многопартийной системы, к которому шла первоначальная логика событий тех лет.

Конечно, ещё вплоть до 1921 года легально существовали другие левоэсеровские организации (официально порвавшие связь с прежним руководством партии), анархисты и меньшевистские фракции, но они уже в большей степени не претендовали на власть как самостоятельный политический субъект. После 6 июля политическая система стала однопартийной, что в краткосрочной перспективе укрепило как позиции партии большевиков в Советах, так и советской власти в целом, но в долгосрочной — стало бичом всей советской системы, так как коммунистическая партия превратилась постепенно из «живой» партии в бюрократический орган, всё больше лишавшийся идеологического фундамента.

Большевики протащили первую советскую Конституцию, она была принята 10 июля 1918 года и ущемляла права крестьян. Началась тотальная мобилизация, Рабоче-крестьянская армия перестала быть добровольческой. Вообще 6 июля 1918 года историки называют важнейшей вехой отечественной истории.

«Это событие стало отправной точкой широкомасштабной гражданской войны в России. Это было важнейшее событие, которое и современниками воспринималось как черта, за которой начиналась кровавая баня», — подчеркнул Юрий Петров, директор Института российской истории РАН.

А вот что пишет о том времени Елена Прудникова:

«Принято думать, что белогвардейцы беззаветно сражались против красных за „батюшку-царя“. Увы, начиная с 1917 года на построссийском пространстве противостояли не монархия и большевики, как сейчас, вслед за советскими, пытаются представить дело некоторые российские историки. Там схлестнулись насмерть Февраль и Октябрь. Силы, противостоящие большевикам — это как раз те самые господа, которые довели страну до ручки.

Если мы прикинем расклад сил в этой войне, то увидим интереснейшую картину. Большевики опирались лишь на самих себя и на внутренние ресурсы страны — союзников у них не было. Причина проста: ну как могло иметь дело с этой властью общество, где право собственности почиталось священным? В конце концов, стиснув зубы, на союз с Советской Россией пошла униженная и подвергнутая международному остракизму Германия, но и то — стоило подуть тёплому ветерку с западной границы, как германские правящие круги тут же стали сворачивать контакты с СССР. Да и возникла эта связь уже после Гражданской войны. До 1920 года большевики сражались в полном одиночестве.

А вот белые легко нашли себе союзников — в первую очередь потому, что готовы были торговать Россией оптом и в розницу. Уже в сентябре семнадцатого они не прочь были в порядке борьбы со смутой сдать Петроград, да и всю страну немцам, при том что одновременно стояли за войну до победного конца. Где же логика?

В популярной частушке времён Гражданской войны пелось: „Мундир английский, погон российский, табак японский, правитель омский“. Вот и вторая составляющая ненависти „цивизизованного мира“ к большевикам — какую вкусную добычу эти мерзавцы увели прямо из-под носа!..

Находились ли союзники в состоянии войны с Россией? Разумеется, нет; но советских людей они убивали без разбора. Они как захватчики стояли на русской земле. Они вооружали врагов советской власти. Они блокировали порты России и топили её корабли… Но война — как можно! Интервенция — как не стыдно! Им совершенно всё равно, как русские разрешают свои дела. Они совершенно беспристрастны… тррах!

В том же месяце появились японцы. При этом японское правительство заявляло, что оно по-прежнему исполнено желания развивать прочные дружественные отношения и остаётся верным своей политике уважать территориальную целостность России и воздерживаться от какого бы то ни было вмешательства в её внутренние дела.

К осени в Сибири находилось около 7 тысяч английских солдат и столько же английских и французских инструкторов, помогавших в обучении белогвардейской армии. Бывший британский военный атташе генерал Нокс, принявший в своё время столь близко к карману корниловский мятеж, гордо заявлял: „Мы отправили в Сибирь сотни тысяч винтовок, сотни миллионов патронов, сотни тысяч комплектов обмундирования и пулемётных лент и т. д. Каждая пуля, выпущенная русскими солдатами в большевиков в течение этого года, была изготовлена в Англии, английскими рабочими, из английского сырья и доставлена во Владивосток в английских трюмах“. И всё это, конечно, исключительно ради того, чтобы „спасти Россию от разорения и расчленения“!

В начале лета 1918 года английские агенты начали готовить антисоветский мятеж в Архангельске. 2 августа он состоялся. А на следующий день английские и французские корабли вошли в гавань. Затем главнокомандующий британскими войсками генерал Пуль создал так называемое „Верховное правительстве севера России“ <…> На начало 1919 года в Архангельске и Мурманске находились 18400 английских военных, 5100 американцев, 1800 французов. 1200 итальянцев, 1000 сербов — всего 27500 иностранных солдат и… 20 тысяч белогвардейцев! „Миротворцы“ преспокойнейшим образом участвовали в боевых действиях, при этом не затрудняясь соблюдением правил цивилизованной войны по отношению к мирному населению и к пленным.

У советской власти было одно преимущество — она контролировала промышленные районы, а стало быть, и производство оружия, боеприпасов, снаряжения. Ни юг, где был Каледин, ни Сибирь, ни Север — основные театры развернувшейся вскоре Гражданской войны — ресурсов для ведения боевых действий не имели. Вот и вопрос: как же они смогли два с лишним года воевать против хоть и плохо, но вооружённой Красной армии?

Ответ, как обычно, предельно прост. Ещё 2 декабря 1917 года американский посол Фрэнсис сообщил в Вашингтон, что Каледин командует частями общей численностью в 200 тысяч человек, что он провозгласил