Читать книгу - "Война и мир Ивана Грозного - Александр Тюрин"

«В опричнине Иоанн приобрел новые силы действовать с большей самостоятельностью и независимостью от упорной партии бояр; опричники самим своим отделением от земщины уже ставились в такое положение, что их интересы делались нераздельными от интересов государя. Опираясь на эту новую, им созданную силу, царь смело приступил к своему задушевному плану — обратить боярство в слуг государевых и уничтожить даже поводы к притязаниям на возобновление или поддержание его древних земских прав, противоречивших современному состоянию государства. Он около 1566 года все боярские роды переименовал в дворян, т. е. слуг государевых, боярскими же детьми, как со времени Василия Васильевича назывались все боярские роды, назвал низших служилых людей, которые прежде назывались дворянами, и таким образом юридически изменил родословное значение боярских родов в служебное», — пишет И. Д. Беляев в «Истории закондательства в России».

Как считал видный советский исследователь опричнины П. А. Садиков: «Опричнина ломала решительно и смело верхушку феодального класса», а С. В. Бахрушин выделял оборонный аспект преобразований: «Опричнина должна была вырвать с корнем все пережитки феодальной раздробленности, сделать невозможным даже частичный возврат к ней и тем самым обеспечить военную оборону страны».

Наследники Рюрика и Гедимина, потомственные владыки, наследственные высшие чиновники не читали Бахрушина, не знали, что они «пережитки феодальной раздробленности» и не собирались сдавать без боя свои позиции… Родовая аристократия не сдавала безропотно свои привилегии и свои «государства в государстве» ни в одной стране Западой Европы.

Почти все страны Запада прошли через этап истребления родовой аристократии — и там этот, с позволения сказать, аристоцид проходил еще более масштабно и был более растянут по времени…

В Англии родовая аристократия прошла через три этапа уничтожения — во время безжалостной войны Алой и Белой Роз, в ходе репрессий Генриха VIII и революции середины XVII века. Во Франции кровавыми вехами в истории аристократии были правление Людовика XI, религиозные войны второй половины XVI века и страшные репрессии времен французской революции, когда 40 тысяч аристократов стали жертвой гильотины, а еще многие тысячи были убиты самыми зверскими способами в разных концах Франции. Проряжали ряды своей аристократии с помощью топора и плахи датские и шведские короли. Феодальную систему везде ломали немирными насильственными средствами. Где этого не произошло, например в Польше, она сгнила, утянув за собой в могилу всё государство.

Схожие с Европой события происходили в Турции, Персии, Индии — и там монархи пытались уничтожить привилегии знати и создать сильное государство. В Турции старая знать, и мусульманская, и христианская, истреблялась, ее земли передавались воинам-сипахам, как обусловленные службой поместья. Для балканских крестьян жизнь в государственном поместье-тимаре была легче, чем раньше, под властью тяжелой личной властью господ. Благодаря системе тимаров, османское государство в кратчайшие сроки превратилось в могущественную мировую державу. Вести о турецких порядках находили отклик у венгерского, польско-литовского и даже немецкого простонародья. «Слышал я, что есть в немецких землях люди, желающие прихода и владычества турок, — говорил Лютер, — люди, которые хотят лучше быть под турками, чем под императором и князьями».

Однако, если кровавая борьба центральной власти и родовой аристократии в Европе и Азии вполне объективно освещается историками, то взаимоотношения царя Ивана и русского боярства представляются как нападение царя-ирода на невинных агнцев. Для истории Европы и Азии стандартом является сухая аналитичность («в морг, значит, в морг»), для истории России — расчетливая плаксивость.

Только вот невинных агнцев в среде потомственных повелителей Земли русской не было. Многие из Рюриковичей, как, например, Шуйские считали свой род выше и славнее рода Калиты, «который Курбский называет издревле кровопийственным родом… Быть может, будущий историк назовет столкновения Грозного с княжатами от племени св. Владимира — последней усобицей в потомстве просветителя русской земли», — замечает видный исследователь русской аристократии Е. А. Белов.

В принципе, борьба Ивана IV против феодалов была ярким, но отнюдь не единственным эпизодом в конфликте московского государства и аристократии. Как замечает проф. Беляев:

«Преследуя боярские роды, Иоанн постоянно имел в виду одну цель — сделаться в отношении к московскому боярству тем же, чем был его дед в отношении к удельным князьям. Он ясно видел, что для лучшего устройства и силы Московского государства преследование этой цели так же необходимо, как для его деда было необходимо преследование удельных князей. Он собственно преследовал не личности бояр, а боярские права, не сообразные с развитием государства».

То, что Иван IV сломал феодальную систему в кратчайшие сроки, сыграло огромную позитивную роль в истории нашей страны. Даже в период государственного коллапса, в начале XVII века, Россия не была растащена по феодальным углам, не рассыпалась на куски, которые были бы неминуемо пожраны хищными соседями. В Смутное время был голод, великое разорение, интервенция, оккупация, но феодального дробления не произошло! А вот Германия в смуте Тридцатилетней войны развалилась на детали, и 250 лет спустя ее будут скреплять и собирать так, что это приведет к двум мировым войнам…