Читать книгу - "Метрополис. Город как величайшее достижение цивилизации - Бен Уилсон"

Взаимная помощь в пределах рабочего класса базировалась в той же степени на алкоголе и пирушках, в какой и на активном отдыхе. «Питейное заведение для рабочих то же самое, чем для древних были публичные площади, – заметил француз, посетивший Манчестер в 1844-м. – Там они встречаются, там они обсуждают интересные им темы. Подобные встречи, регулярные или случайные, их “масонские ложи”, их общества взаимопомощи, их клубы и секретные организации – все это находится в питейных заведениях»^[289].

Многие мигранты, появившиеся в Чикаго в конце 1840-х, бежали от политических репрессий и экономического кризиса в Европе; в особенности после картофельного голода в Ирландии и неудачных революций 1848 года. Германские коммунисты и ирландские националисты, привыкшие к сельскому угнетению и опытные в революционной агитации, сталкивались с агрессией и враждебностью местных^[290]. В условиях физических нападений и дискриминации в Чикаго их связи, основанные на политическом и этническом опыте, только укреплялись, поскольку требовались коллективная самооборона и самопомощь, чтобы отвоевать себе место в городе. Люди, рожденные в Соединенных Штатах, составили крупнейшую группу в Чикаго в 1870-м, но это были все еще скромные 41 %. Остающиеся 59 % города были разбиты на этнические группы, и немцы (23 % всей популяции) и ирландцы (21 %) образовывали самые крупные сообщества.

Неподалеку от заправочной станции «Шелл», между улицами Рузвельт и Вестерн в чикагском Ближнем Вест-Сайде, среди постиндустриального ландшафта из покосившихся заборов, силовых кабелей, центров дистрибуции и проката автомобилей, ресторанов фастфуда для автомобилистов и разрушенных фабрик, заросших плющом и кустами, пустырей с густой травой и дикими цветами, располагается кофейня в странном, по-немецки выглядящем здании, которое напоминает европейский замок. Украшенное башенками, оно является единственным напоминанием о некогда располагавшемся тут германском районе. Девиз Gut Heil – «Доброго здоровья» – выделяется на фронтоне. Кофейня – одно из двух сохранившихся зданий Turnverein, то есть «гимнастического союза» по-немецки. Так называлось движение, основанное во время Наполеоновских войн, чтобы пропагандировать принципы физического развития, дисциплины и политического пробуждения у германской молодежи, чтобы в итоге построить основу национального самосознания и защиты. Немецкие эмигранты, особенно те, кто бежал после революции 1848 года, построили первый Turnverein в Чикаго в 1852-м, чтобы у обитателей трущоб родом из Германии было место для занятий спортом, чтения, мытья, дебатов, социализации и празднования национальных праздников в напоминающей родину обстановке. На фасаде здания на Рузвельт и Вестерн также можно видеть переплетенные буквы FFST, то есть Frisch, Fromm, Stark & Treu – «Здоровый, благочестивый, сильный и верный»: принципы урбанистической взаимопомощи^[291].

Чикаго был шестым из крупнейших немецкоговорящих городов мира, так что Turnverein являлся не крошечной социальной организацией, а мощным городским объединением. Arbeitverein (сообщество германских рабочих) организовывало парады, танцевальные вечеринки и пикники на берегу озера для двадцати тысяч человек одновременно. Один американский социолог писал об этом: «Главные транспортные артерии рабочих кварталов [Чикаго] все лето были украшены баннерами, объявляющими о пикниках то одного, то другого из этих союзов. В воскресенье, большой праздничный день для иностранцев, подобные экскурсии очень многочисленны». Как и в Манчестере, коллективная взаимопомощь и алкоголь шли рука об руку^[292].

Желание сделать сообщество более образованным и защитить его от экономической эксплуатации само выросло из радикальной политики – и в конечном счете вскормило ее новую разновидность. Политики и гражданские общества рабочего класса были тесно связаны. Крепко спаянные ирландские общины Чикаго, только укрепившиеся благодаря внешним атакам, стали мобилизационной силой, доминирующей на городских выборах, в Демократической партии, муниципальном правительстве, в полиции и в организованном рабочем движении. Arbeitsverein показывало столь же большую эффективность в организации стачек, как и пикников; Turnverein распространял социалистические идеи в своих гимнастических залах. Все они помогали мобилизовать массы на борьбу за восьмичасовой рабочий день, за улучшение условий труда, реформы рабочего законодательства, права женщин и общественную собственность. Но какими бы радикальными эти общества ни были, они также были патриотично-американскими; члены Turnverein в большом количестве сражались и умирали на стороне Севера во время Гражданской войны^[293].

Манчестер прославился в XIX веке не только как город шокирующей индустриализации и не только как текстильная столица мира, но своей приверженностью идеологии капитализма свободного рынка. Вера «Манчестерской школы» в то, что неограниченный капитализм принесет мир и гармонию, обрела значительную силу в ХХ веке, благодаря ей история земного шара пошла по определенному пути, и она повлияла на наши жизни тоже. Но для того чтобы это могло случиться, людям из Манчестера пришлось выдвинуть свой, альтернативный взгляд на мир. В 1842-м, во время экономического спада, город терзали бунты и политические выступления, связанные с претензиями на всеобщее право голоса. Город организованного труда, профсоюзов и стачек, Манчестер принял первый Объединенный профсоюзный конгресс в 1868 году, и радикальные политики из Манчестера сыграли важную роль в создании Лейбористской партии в конце столетия. Когда разразилась Гражданская война в Америке, эмбарго, введенное на ввоз хлопка-сырца, производимого рабами, вызвало безработицу и отчаяние в Манчестере. Но те же самые люди, которые сильнее всего страдали, активно поддерживали президента Линкольна и запрет рабства.

Политическая культура Манчестера с его уверенным в себе рабочим классом и либеральным средним классом помогла сделать город питомником для новых идей и движений. Мэри Филдс (1789–1875), глава Манчестерского общества женских реформ, была одним из лидеров в районе Сент-Питерс-Филд в 1819-м; она готовилась обратиться к огромной толпе, требуя политических реформ, прямо перед атакой кавалерии в тот день, который позже назвали «Бойня при Питерлоо». Ребекка Мур вела кампанию от имени Манчестерского дамского общества против рабства, а потом стала членом правления Манчестерского общества за право голосования для женщин. Поначалу его возглавляла Элизабет Уолстенхолм (1833–1918), а потом Лидия Бекер (1827–1890), неутомимый пропагандист, писатель и основатель базирующегося в Манчестере Women’s Suffrage Journal. Следующие поколения активисток феминизма возглавляла уроженка Манчестера Эммелин Панкхёрст, а потом ее дочери Кристабель и Сильвия. Эммелин слушала рассказы дедушки, который был при Питерлоо, и ее политическое пробуждение состоялось в оживленном социалистическом антураже Манчестера XIX века, на фоне движения феминизма во главе с Лидией Бекер. Организация Панкхёрст – Женский социально-политический союз, основанный в Манчестере в 1903 году, – боролся за права женщин с помощью воинственных суфражистских выступлений.