Читать книгу - "Сто дней Наполеона - Эдит Саундерс"

«Мои бедные солдаты, по крайней мере, те из них, что остались невредимы, довольно помятые, с лицами, одеждой и т. д., почерневшими от дыма и покрытыми пятнами грязи и крови, сидели на лафетах или лежали, упав на сырую грязную землю, слишком изнуренные, чтобы думать о чем-нибудь кроме небольшой передышки…

Что касается меня, то я также был чудовищно изможден, охрип до того, что больно было говорить, оглох от адского грохота за последние одиннадцать часов. Более того, меня мучила жгучая жажда, на моих губах не было ни капли жидкости с вечера 16-го числа…»

Наполеон занимался построением в долине Старой гвардии, когда отступление его армии стало очевидным. Он поспешно приказал трем батальонам построиться в квадраты, правым краем на брюссельской дороге, примерно в ста ярдах от Ла-Э-Сент. Их попыталась окружить кавалерия Вивиана, но ее атаку отбили; однако вскоре подоспели пехота и артиллерия союзников, против которых квадраты мало что могли сделать, и Наполеон приказал последним отступить. Затем он помчался галопом по брюссельской дороге вместе с Бертраном и другими членами своей свиты, удерживая при себе своего гида, Декостера. Он оставил в Россомме на позициях два батальона гренадеров и сейчас приехал к ним, прибегая к прикрытию одного из квадратов, в надежде с этой позиции остановить отступление. Но весь запас стойкости Великой Армии был израсходован целиком, и ничего нельзя было исправить.

Д'Эрлону не удавалось повлиять на хлынувший вниз по склону из Ла-Э-Сент поток охваченных паникой дезертиров. Будучи помимо воли затянутым назад, в самую их середину, маршал Ней прокричал ему: «Д'Эрлон, если ты и я выберемся отсюда, ты же знаешь, что нас ждет, нас повесят!» Затем Ней заметил бригаду Брю, сильно поредевшую, но сохранившую среди общего хаоса прекрасный порядок. В порыве отчаяния он поспешил к ним и приказал им повернуться. С непокрытой головой, лицом, черным от пороха, в разорванной и запятнанной кровью форме, взмахнув саблей, сломанной по самую рукоятку, он встал во главе небольшой группы солдат. «За мной! — прорычал он. — Я покажу вам, как маршал Франции умирает в бою!» Солдаты послушно пошли за ним, в последний раз заставляя себя подниматься по слякотному склону навстречу врагу. Однако маршал мог бы пощадить их, избавив от этого бессмысленного марша, поскольку им нечего было бояться Бурбонов. Большинство из них погибло, в то время как Ней, искавший смерти, избегнул ее и скрылся среди одного из отступавших квадратов. Дюрютт, его правая рука, отстал от него, с разбитым лбом он был унесен лошадью в середину атаки английской кавалерии, которая увлекла его к Бель-Альянсу, и таким образом он смог бежать по брюссельской дороге.

Молодая гвардия Дюэма и два батальона Старой гвардии под командованием генерала Пеле героически сражались за Планшенуа. Деревня почти целиком была в огне, но они стояли насмерть, пока не погибли, что не позволило пруссакам наступать в направлении брюссельской дороги и отрезать Наполеону пути к отступлению.

Три квадрата Старой гвардии, оставленные Наполеоном под Ла-Э-Сент, медленно пробивались к Бель-Альянсу. Поредевшие от нескончаемых атак, они больше не могли строиться в каре по три и строились пирамидой по два; с примкнутыми штыками они держали строй, несмотря на постоянные атаки. Английский офицер подошел к ним поближе и предложил спасти свои жизни и сдаться, но получил лишь ставший впоследствии знаменитым ответ генерала Камбронна: «Merde!» («Дерьмо!» — фр.). Несколько секунд спустя этот отчаянный солдат, раненный пулей в лоб, без чувств повалился на землю. Позднее, вечером, без сознания и раздетого крестьянами совершенно догола, его унесли с поля боя как пленного. (Впоследствии отважный Камбронн был вознагражден за перенесенные лишения; он поправился, женился на англичанке, Людовик XVIII сделал его виконтом, а его несколько пугающее восклицание на поле брани трансформировалось в парижских салонах в более изящную фразу: «La garde meurt, elle ne se rend pas!» («Гвардия умирает, но не сдается!» фр.).)

Камбронн пал как раз в тот момент, когда остаток его батальона достиг холмов Бель-Альянса. Не в силах держаться вместе, солдаты бежали в общем потоке дезертиров, где действовал девиз: каждый за себя. Строй держали лишь три батальона Старой гвардии; это были те два батальона гренадеров, к которым в Россомме примкнул Наполеон, и 1-й егерский полк, что весь день простоял в Ле-Кайю. В одном из каре в Россомме находился Наполеон; по его приказу туда была привезена батарея, дезертиров пытались собрать горнами. Несмотря на неприятельские атаки, каре гренадеров не двигались, смыкая ряды лишь над павшими.

Вскоре пруссаки прорвались к Россомму огромной массой, оттесняя вперед войска, находившиеся справа — пехоту графа Лобау, кавалерию Домона и Сюберви, а также Молодую гвардию в Планшенуа, которая прикрывала отступление армии. Когда они дошли до холмов Россомма, этих французских дезертиров атаковала британская кавалерия; ища убежища в каре Старой гвардии, они были застрелены другими, которые также стремились туда попасть. Генарал Дюэм был серьезно ранен. Его адъютант при помощи одного-двух рядовых поднял его с земли, и так они несли его вместе, попытавшись бежать.

Между Бель-Альянсом и Россоммом началась настоящая резня. Кирасиры, оставшиеся без лошадей, бросали на землю свое тяжелое снаряжение, чтобы быстрее бежать, добавляя его к завалам, что и так уже покрывали землю. Возчики обрезали поводья упряжи и галопом скакали прочь; таким образом, сотни раненых оказались покинутыми на произвол судьбы. Пушки и перевернутые повозки преграждали путь; мертвые лошади, мертвые люди лежали повсюду на полях и дорогах; преследующие союзники, как только могли, рубили саблями и кололи штыками французов, а также, без сомнения, друг друга, поскольку в кромешной тьме нарастало всеобщее безумие.

В разгаре всеобщего debacle (умопомешательство, безумие — фр.) два каре гренадеров стояли твердо и отбивали все нападения. Никогда еще Императорская гвардия не являла свое мужество и самообладание столь отчетливо. Но теперь Наполеон приказал им отступать. Сам он ускакал галопом прочь вместе с Сультом, Друо, Лобау и примерно полудюжиной конных егерей. Достигнув Ле-Кайю, он нашел оставленный им там личный эскорт, 1-й егерский полк, которому приказал вместе с ним продвигаться к Женаппу. «Я на вас рассчитываю», — сказал он. Держась ближе к стороне колонны, пока два батальона гренадеров под командованием генерала Пти прикрывали его отступление, Наполеон двинулся в путь.