Читать книгу - "Будда. История и легенды - Эдвард Томас"

В одном из самых длинных содержащихся в суттах высказываний, касающихся того, что миряне думали о Будде, не упоминается ни о чем божественном^[390]. Брахман Сонаданда заявляет, что он собирается посетить Будду, поскольку слышал о нем добрые вести. Описав отшельника Готаму как человека безупречного происхождения до седьмого поколения предков, он продолжает повествование:

Отшельник Готама оставил большой семейный круг. Он оставил великое богатство, состоящее из золота (хранящегося), и под землей, и над землей. Еще когда он был мальчиком, черноволосым юношей в первом цвете юности, на первом этапе жизни он ушел из дома к бездомной жизни. Когда его упрямые мать и отец плакали и их лица были в пятнах от слез, он обрезал свои волосы и бороду и, облачившись в желтые одежды, ушел из дома к бездомной жизни. Он пригож, прекрасен, привлекателен, с красивым цветом лица, как у Брахмы, в его цвете кожи и осанке не видно ничего низкого. Он добродетелен, обладает благородной добродетелью, наделен должной добродетелью. Его голос и речи прекрасны. Он наделен учтивым голосом, ясно и раздельно излагает свои речи. Он наставник наставников многих, без вожделения, страсти или непостоянства. Он учит брахманский род учению действия и рассказывает о справедливости. Он ушел из высокородной семьи, из ненарушенной семьи кшатриев, из семьи, богатой великими богатствами, великими владениями. Люди пересекают царства и страны, чтобы задать ему вопросы. Многие тысячи божеств приняли убежище у него. Эта добрая весть распространилась о нем: «Он Господин, архат, полностью Просветленный, одаренный знанием и поведением, хорошо ушедший (сугата), знающий мир, высший возница, влекущий людей к покорности, Будда, Господин». Он наделен тридцатью двумя отметинами Великого Человека, он проявляет радушие, вежливость, не хмурится, говорит откровенно и охотно. Его уважают, почитают, чтят, перед ним благоговеют четыре собрания. Многие боги и люди преданы ему. В какое бы селение или дом он ни пришел, существа, отличные от людей, не причиняют вреда людям.

Далее описывается его известность, из-за которой цари Бимбисара и Пасенади и брахман Поккхарасади со всеми своими семьями приняли у него убежище.

Нельзя назвать слова Сонаданды точным отражением представлений не-буддийского мирянина. Это лишь те взгляды, которые составитель сутты считал естественными для сочувствующего мирянина. В процитированном фрагменте мы находим обобщение того, что мы говорили выше о развитии канонического предания. Будда происходит из богатой кшатрийской семьи. Он отказался от большого богатства и стал широко известным учителем. Богатство комментатор естественно связывает с четырьмя драгоценными вазами, появившимися при его рождении, и настоящая аллюзия вполне может быть источником позднейшей легенды. Как и в истории о встрече с Бимбисарой, о его рождении в царской семье не упоминается. Упоминание о тридцати двух признаках естественно в устах брахмана, если принять изложенное выше представление, согласно которому это заимствование народного поверья о знаках на теле, за толкованием которых обычно обращались к прорицателям. Существующая трактовка признаков может быть всецело обязана сообразительности позднейших буддистов; из изучения особенностей индийской иконографии мы знаем, как действительно были изобретены некоторые из них.

Здесь возникают два отдельных вопроса: один об исторической жизни учителя в cеверной Индии и второй – о достоверности историй, которые рассказывают о нем. Так же как и в случае с Буддийским каноном, который сравнивали с Евангелиями, личности основателей религий соотносили, не опираясь на исследование реальных фактов. Со времени Давида Страусса в европейской исследовательской литературе существовала подсознательная тенденция к мифологизации евангельского повествования. При исследовании буддизма тот же импульс возымел обратный эффект. Это был не просто переход к бунту против деспотичной теологии: в буддизме увидели религию в равной степени нравственную и намного более рационалистичную, чем христианство. Поэтому обычной позицией по отношению к буддизму в Англии и Германии стало рассмотрение Будды в качестве исторического персонажа и восприятие событий его жизненного пути в качестве исторических фактов. Однако при этом в большинстве случаев основывались на изображении жизни Будды, представленном в благоразумно сокращенных рассказах, с которыми познакомился западный читатель.

Археологические данные важны, но они не столь бесспорны, как думают. «Когда сам Ашока выступает в качестве свидетеля, – говорит Ольденберг, – усомнится ли кто-нибудь, что здесь [в Пиправе] поистине и в действительности находилось царство шакьев?» Надпись Ашоки свидетельствует только о том, что он верил, что в месте, посмотреть на которое он отправился, двести лет назад произошло некое событие. В равной степени он верил в Конагаману. Само по себе это доказывает не больше, чем свидетельство любого истово верующего об истинности почитаемых им реликвий. Надпись Ашоки показывает, что Пиправа в III в. до н. э. определенно считалась местом рождения Будды. Именно то обстоятельство, что это не единственное свидетельство в пользу местонахождения Капилаваттху, делает невозможным указать земли шакьев где-нибудь в другом месте, а не в регионе Гималаев к северу от Сакеты или Айодхьи. Сами археологические данные опираются на традицию, но они позволяют с уверенностью датировать ее намного более ранним временем, чем было бы возможно при их отсутствии. С археологическими свидетельствами согласуются топографические данные в суттах. Они могут не быть старейшей частью Канона, но они старше, чем легенды в комментариях, они были составлены теми, кто располагал реальным знанием об упомянутых в них местах. Кроме того, сведения, почерпнутые из сутт, могут быть объяснимыми только при предположении, что сохранились подлинная традиция и подлинное знание о местностях. Эта традиция непрерывна, и в ее центре находится личность Будды. Какими бы ни были добавления к преданию, чем дальше мы уходим назад, тем меньше мы находим особенностей, придающих краски теории солнечного мифа или другим подобным концепциям, и в результате приходим к взгляду, согласно которому он был историческим персонажем, великим религиозным реформатором, учителем нравственности и провозгласителем Благородного Восьмеричного Пути.