Читать книгу - "Инквизиция. Царство страха - Тоби Грин"

«И мориски вышли из своих домов, направились к кораблям для погрузки… И по дороге они продавали и раздавали все, что имели. Пшеница шла по два или три реала за сноп. Эта цена — невероятно низкая для Валенсии…

И многих нашли в холмах мертвыми, некоторые скончались от голода после того, как сдались, другие добровольно [Это действительно так! — Прим. автора] покончили с собой, чтобы не уезжать…

Многие люди были доведены до крайности в своем желании остаться, готовые скорее подставить горло под нож, чем покинуть страну… Другие прятались и бежали, чтобы не уезжать, энергично демонстрируя свою христианскую веру и предпочитая состояние рабства отъезду из Испании…

Например, одна пятнадцатилетняя девочка делала все, чтобы остаться… И Господь ниспослал на нее тяжелую болезнь, которая могла спасти ее. А почувствовав угрозу жизни, вызванную болезнью, она позвала христианина, который проводил ее домой, и попросила его привести исповедника, потому что хотела умереть доброй христианкой. И это было сделано, девочка смогла исповедоваться и отдать душу Господу…»^[832]

Решение изгнать морисков было политическим, принятым короной, а не инквизицией. Но инквизиция оказала государству решительную поддержку с помощью банка данных судебных доказательств. Они «подтвердили» всеобщее вероотступничество морисков^[833], разжигание ими ненависти, которую «тайные мусульмане» испытывали по отношению к остальной части общества.

Решение оказалось популярным. После опубликования указа об изгнании 22 августа 1609 г. «послушать заявление об этом пришли такие толпы простых людей, что они сбивали с ног друг друга под общие аплодисменты. Царило ощущение счастья»^[834].

Это изгнание значительной части населения вынашивали в течение десятилетий. Впервые вопрос поставили на обсуждение на совете в Лиссабоне в 1582 г., когда фактически вся церковная иерархия высказалась в пользу изгнания^[835].

Позднее об этой идее говорили как о возможном выходе различные инквизиторы и королевские советы. И, наконец, в январе 1602 г. совет, возглавляемый герцогом Лермой, главным министром Филиппа III, разработал фактически каждую деталь изгнания^[836].

Финальный толчок определил страх: государственный совет в апреле 1609 г. записал: «Страх перед маврами значительный, и даже герцог Лерма верит в то, что они способны завоевать Испанию»^[837].

То, что изгнание морисков было задумано как политическое действие, связано с физиологическим состоянием населения. «Старые христиане» теперь почувствовали свое существенное отличие от людей, которые физически были идентичны с ними. Под влияние жесткой идеологии инквизиции народным массам Испании внушили: признаки культурного различия были признаками предательства и желания уничтожить остальных. Многочисленные летописцы создали стереотипы морисков — безобразных, совершенно анормальных, иных^[838].

Постепенно народ начал рассматривать остатки мусульманского населения Испании в таком свете. Под уничтожение врага медленно подводилась база.

Финальный указ об изгнании был прагматическим и более никаким. С морисками Валенсии разобрались в первую очередь в 1609 г. Представителям шести из каждой сотни хозяйств морисков было приказано задержаться, чтобы проинструктировать пришельцев на их земли относительно сельскохозяйственных методов, которыми они мастерски владели. Собственность изгоняемого мориска переходила к их феодалам-землевладельцам, чтобы компенсировать потерю рабочей силы.

Морискам на сборы дали три дня^[839]. Они превратились в людей, с которыми можно было вообще более не считаться.

После того, как разобрались с морисками Валенсии, наступила очередь морисков Арагона. Весной 1610 г. они «прекратили все дела и работу на земле и продали все, чем владели, вплоть до кроватей, тарелок и мисок»^[840]. 16 апреля Мигель Сантос де Сан-Педрас, инквизитор Сарагосы, заявил: то малое, что осталось у морисков Арагона, исчезнет через несколько дней, «голод и эпидемии неминуемо обрушатся на них… И увидев себя голодающими, они начнут грабить и убивать христиан, совершать ужасные преступления»^[841].

Филипп III выпустил приказ об изгнании 29 мая 1610 г. Ускоряя события, он предусмотрел доступность кредиторов к имуществу морисков Арагона, которые внезапно обнаружили, что у них нет никакой ренты, чтобы можно было отдать свои долги^[842]. Наступили хаос и стагнация.

За период с 1609 по 1614 гг. из Испании в общей сложности выслали принудительно немногим более 300 000 морисков^[843]. Большинство отправилось в Северную Африку. В период со 2 октября до декабря 1609 г. в Оран (современный Алжир) прибыло более 116 000 человек. Многих ограбили напавшие на них бандиты, как и тех, кто отправился в Тремесен и Фес в Марокко^[844]. Хотя в Тунисе с 50 000 прибывшими морисками обращались хорошо, остальные страдали от нищеты и невзгод, зачастую умирали. Иногда мусульмане Северной Африки^[845] подозревали прибывших в том, что те были вероотступниками-христианами.

Возможно, предчувствие этой злосчастной судьбы и объясняло, почему изгнанные так упрямо не хотели покидать страну, которая возненавидела их. Когда вышел приказ об изгнании, «жалобы были такими, что во всех поселениях морисков слышались только рыдания и плач»^[846]. Процессии людей, направляющихся к назначенным портам изгнания, напоминало сцены из библейских времени: «Измученные болью и слезами люди… Мужчины, обремененные женами и детьми, теми, кто был болен и стар или же слишком молод… Покрытые пылью, потные… Некоторые — со сломанными ногами, одетые очень плохо, на одной ноге башмак, на другой — сандалия… Все они приветствовали тех, кто наблюдал за ними или встречался по пути, словами: „Да поможет вам Господь… господа, да хранит вас Господь“»^[847].