Читать книгу - ""Все объекты разбомбили мы дотла!" Летчик-бомбардировщик вспоминает - Георгий Осипов"

Вечером из дивизии поступило боевое распоряжение немедленно нанести удар по скоплению фашистов в Ржавце. Эту задачу я поставил командиру второй эскадрильи Никонову со штурманом Рябовым. За тридцать минут до наступления темноты девятка бомбардировщиков вылетела на задание. Расчет показывал, что самолеты этой группы возвратятся на аэродром в темноте, поэтому я приказал в 20.00 включить приводную радиостанцию и немедленно выложить ночной старт. Командир батальона через некоторое время доложил мне, что приводная станция включена, а прожектористы и вся стартовая команда грузят бомбы в автомашины на железнодорожной станции, и поэтому ночной старт выложить некому.

Для того чтобы обеспечить посадку возвращающихся бомбардировщиков в темноте, я расставил вдоль посадочной полосы и на подходе самолетов солдат и мотористов с пиротехническими свечами и приказал им непрерывно жечь свечи, как только я подам зеленую ракету и бомбардировщики пойдут на посадку. Посадочный знак я тоже обозначил пиротехническими свечами.

Наступила ночь. Когда эскадрилья возвратилась на аэродром, я по радио кратко проинструктировал летчиков о порядке выполнения посадки. Затем, подав зеленую ракету и убедившись, что все пиротехнические свечи зажжены, я по радио спросил Никонова:

— Как видно посадочную полосу?

— Удовлетворительно, — ответил Никонов.

Я разрешил посадку. Через пятнадцать минут все бомбардировщики благополучно приземлились, без ночного старта и прожекторов.

В первые дни активных боевых действий спокойно и мужественно водил эскадрилью Помазовский, нанося удары по наступающим фашистским танкам. Вспоминая о минувших боях, через пятнадцать лет после войны, находясь в Монине, Помазовский с восторгом и большой любовью называл имена дорогих ему летчиков:

— Помните младшего лейтенанта Афонина? Какой был хороший летчик-комсомолец. В первом боевом вылете его самолет был изрешечен зенитками и истребителями, мотор остановился, а он сумел на одном моторе прилететь на аэродром и на плохо управляемом самолете произвести посадку.

После ужина летный состав, собранный для разбора боевых действий за прошедший день, обсуждал гибель экипажа Миленького.

— Ну как, страшно? — спросил Рудь Воеводина.

— Конечно, немного страшно. Но в воздушном бою мы все подвергаемся опасности и знаем, что наша смерть — дело случая. Поэтому она и не страшна, мгновение, и все, — ответил Воеводин.

— Когда «мессера» на моем горящем самолете разбили второй мотор и подошли вплотную, я подумал о близкой и неотвратимой смерти, без надежды на случай, но случай меня все-таки выручил, — сказал Афонин.

— Не случай, а выдержка и техника пилотирования, — пробасил молчаливый командир звена Шубняков.

Командир полка на разборе потребовал строже выдерживать боевые порядки и лучше отражать атаки истребителей. За посадку ночью он объявил благодарность летчикам второй эскадрильи и приказал заместителю начальника штаба Шептуну оформить наградной материал на летный состав экипажей летчиков Воеводина и Афонина.

— Поздравляю и завидую, — сказал летчик Казаченко, крепко пожимая руку Воеводину.

— Слава — вещь капризная, то придет, то уйдет, — заметил Рудь.

— Ты, Рудь, на чужую славу не зарься, она не женщина. А у тебя своей славы хватает, — сказал Муратов.

— Не притворяйся, что ты не хотел бы получить еще один орден, — ответил ему Рудь.

Шептун снисходительно смотрел на них, как на мальчишек. Ему слава не нужна. Четко и умело выполняет он свои обязанности. А они пусть добывают себе ордена в ударах по противнику и воздушных боях.

В эти напряженные дни командир полка Бебчик и я возглавляли боевой порядок полка при нанесении ответственных ударов и при участии полка в массированных ударах по противнику, организуемых штабом воздушной армии. В моем экипаже теперь летают штурман Желонкин, стрелок-радист Черкасов A. A. и воздушный стрелок Балдин М. С.

С утра 7 июля немцы развернули наступление на Поныри. Поддерживая обороняющиеся войска 13-й армии, бомбардировщики полка всем составом нанесли четыре сокрушительных удара по большим скоплениям танков и автомашин в районах Степь, Кошары, Бобрик и Подсоборовка^[153].

В середине дня командир полка приказал мне возглавить боевой порядок полка и нанести бомбардировочный удар по скоплению танков и автомашин севернее Понырей.

Получив боевую задачу, мы с Желонкиным вышли из землянки КП на аэродром. В густом летнем воздухе пели птицы, летали бабочки, и над цветами деловито гудели пчелы.

Выруливаю на старт. Бомбардировщики всех трех эскадрилий рулят вслед за мной. Визг тормозов, рев моторов наполнили воздух аэродрома. Когда все самолеты вырулили и выстроились на старте, стало сравнительно тихо. Закамуфлированные сверху и голубовато-зеленые снизу, более двух десятков бомбардировщиков перед взлетом выглядели довольно грозно. Сбоку от старта дежурили грязно-зеленая «санитарка» и допотопная пожарная машина.

Командир полка по радио разрешил взлет, и стартер продублировал разрешение взмахом белого флажка. Взлет прошел четко. Полк бомбардировщиков стремительно несся на запад, под крылом самолета расстилалась Воронежская, Орловская и Курская земля, за которую мы летели в бой. Когда пролетали Ливны, к боевому порядку полка с каждой стороны пристроилось по две пары истребителей сопровождения.

От тысяч разрывов снарядов, мин, бомб, полыхающих автомашин и танков от Понырей на северо-восток тянулся широкий шлейф бурой пыли и черного дыма.

— Впереди цель, вправо восемь, — передает Желонкин.

Напрягаю зрение, стараясь обнаружить воздушного противника. Несколько черных точек, возникших впереди, стремительно превращаются в истребители. Доворачиваю на них группу и открываю огонь. Моему примеру следуют летчики первой эскадрильи. Затрепетало пламя на носах атакующих «фоккеров», в следующее мгновение они проскочили под наши самолеты и с набором высоты стали заходить для атаки сзади.

— Командир, взгляни, сколько фашистских танков у Подсоборовки! — кричит штурман. Справа у Подсоборовки до семидесяти фашистских танков и автомашин.

— Бей по ним! — приказываю штурману.

— Пятнадцать вправо. Еще три вправо, — передает Желонкин. — Так держать!

Самолет дрожит от огня крупнокалиберных пулеметов стрелков. Между бомбардировщиками появились черные разрывы крупных зенитных снарядов. Осколки секут фюзеляж и крылья, оставляя в них рваные зияющие пробоины. Выдерживаю боевой курс. Наконец бомбардировщик вспух, освободившись от бомб.

— Бомбы сброшены, — докладывает Желонкин.

— Завалили одного «фоккера»! — радостно кричит стрелок-радист Черкасов.

— Фотоконтроль закончил, бомболюки закрыты, — сообщает штурман.

С правым разворотом вывожу боевой порядок полка из-под зенитного огня.