Читать книгу - "Фаворит богов - Анна Емельянова"

Его родовое имя — Тиберий Клавдий Нерон — не раз подвергалось насмешкам до того, как он взошёл на престол и ввёл закон об оскорблении Величества. В армии, во время походов, в которые Тиберия посылал отчим, его дразнили Биберий Калдий Мерой^[24] за любовь к вину. Он терпел солдатские шутки молча, но те больно задевали его.

Прошли годы, и теперь никто не смеет над ним смеяться. Все перед ним пресмыкаются и трепещут...

Впрочем, он не сердится на сограждан за нелюбовь. Когда погиб Германик, а в Риме против него назревал мятеж и на его статуях появлялись надписи: «Отдай Германика!», Тиберий перестал бояться римлян, и поэтому римляне стали бояться его...

Фрасилл жил в одной из комнат виллы Юпитера. С кесарем они виделись нечасто, потому что Тиберий предпочитал проводить время в одиночестве. При встрече, они редко обсуждали астрологию, за исключением тех случаев, когда сам Фрасилл желал сообщить Тиберию важные пророчества.

Он пришёл к кесарю бодрый, уверенный в своих силах, хотя, судя по виду, ещё не ложился спать. Поскольку Тиберий засыпал очень поздно, всё его окружение тоже было вынуждено отправляться ко сну глубокой ночью.

— Много раз за свою жизнь я всерьёз задавался вопросом, как звали мать троянской царицы Гекубы? — молвил Тиберий, когда Фрасилл вошёл в зал. — Я спрашивал об этом грамматиков, но они мне не могли дать ответа. Может быть, его даст астролог?

— Полагаю, что мать Гекубы звалась Евагорой, но по другой версии — Евфоей. Посему пусть кесарь сам выберет то имя, какое ему больше нравится.

— Ты всегда был умён и лукав, Фрасилл, — хмыкнул Тиберий. — А я любил мифы и поэзию. Как ты считаешь, мои стихи похожи на творчество Эвфориона, Риана или Тарфения? В юности я подражал их слогу.

— Но в итоге у вас появился свой стиль!

— Льстец! — засмеялся Тиберий. — Садись рядом. Давай послушаем шум волн, а потом ты расскажешь мне свои пророчества.

Опустившись возле кесаря, Фрасилл продолжал с улыбкой смотреть на него. В зале было прохладно из-за ветра, врывающегося с улицы и заставляющего трепетать пламя факелов. Рокот прибоя эхом звучал среди скал. Осенью у берегов Капри часто штормило.

— Государь, вы победили своего самого главного врага, — вдруг произнёс Фрасилл. — Помните, я говорил об опасном человеке, который способен причинить вам много зла?

— Воин? — спросил Тиберий по-гречески.

— Да, — кивнул Фрасилл. — Моё предсказание в своё время сбылось. Но вы восторжествовали над врагом.

— Я слишком поздно догадался о том, что воин — это Сеян. И хотя подозрения в его адрес у меня появились давно, я их упорно отметал. Мне слишком нравилось то, с каким рвением Сеян желал служить своему государству. А ведь его служба была всего лишь лицемерием и ложью.

— Верно, — согласился Фрасилл. — Но я всё равно рад, что победили вы.

— Многие в Риме не разделяют твоего мнения, — возразил Тиберий. — Сеяна люди ненавидели, но меня презирают и боятся, а это страшнее любой ненависти. Поэтому я никогда не вернусь в Рим. Я вечный изгнанник, Фрасилл. Такова моя судьба, и мне следует с ней смириться.

— Но вам способствует удача, — заметил астролог.

Тиберий в очередной раз подумал о своей страшной, необычной судьбе.

Он вспомнил об отце Нероне, на которого совсем не был похож. Ливия рассказывала, что Нерон после убийства Юлия Цезаря отказался признать наследником престола Октавиана. А ведь Октавиан был законно усыновлённый Юлием преемник. Нерон присоединился к отрядам, ведущим с Октавианом войну. Он не скрывал того, что мятежник. Но войну выиграл Октавиан. Нерон с женой и старшим сыном Тиберием вернулся в Рим. Здесь Октавиан и отнял у него Ливию, беременную вторым ребёнком, Друзом. С тех пор Нерон не виделся со своей семьёй.

— Но будет ли удача и впредь благоволить ко мне, Фрасилл? Я так одинок... У меня никого нет... Это моя плата за власть, ведь у владыки мира не может быть друзей, — вздохнул он.

— Скажу одно, вы будете царствовать ещё долго, — ответил Фрасилл. — Но я предвижу, что ваш конец окажется насильственным. Звёзды открыли мне, что в глубокой старости вас убьют.

— Кто? — вздрогнул Тиберий, глядя на него своими большими синими очами. — Кто меня убьёт?

— Этого я не знаю, — отозвался астролог. — Наверное, я единственный человек во всей Империи, кто не считает вас безумным из-за того, что вы подозреваете в заговорах каждого из собственного окружения. Я читаю вашу судьбу и вижу, что вам есть чего бояться.

— Но... Но когда мой убийца появится рядом? Как мне его определить? — осведомился Тиберий.

Пожав плечами, Фрасилл опустил голову.

— Звёзды молчат, — отозвался он глухо.

Несколько минут оба молча слушали суровый рокот волн, разбивавшихся о берег.

Тиберий размышлял над услышанным от астролога. Всё это означало то, что он не зря был так осторожен и беспощаден в минувшие годы, а теперь, когда определилась его судьба, ему нужно быть ещё более внимательным с теми, кто находится рядом, кто живёт с ним, кто его охраняет, кто ему служит. Враги... Они мерещились Тиберию почти в каждом. Отныне он станет ещё более осторожен...

— Фрасилл, я всегда буду признателен тебе за твои предсказания, невзирая даже на то, что иногда они пугают меня, — сказал он, — И пусть подданные по-прежнему упрекают меня в жестокости, но я знаю точно — ты мой лучший и самый надёжный слуга.

— А для меня, государь, поистине лестно услышать из ваших уст похвалу, — ответил Фрасилл. — Ибо это означает, что мои труды принесли пользу стране, в которой я родился и живу...

По окончании беседы Тиберий, вызвав Макрона, приказал увеличить число охраны. Начинались времена суровых гонений.