Читать книгу - "Гобелен - Кайли Фицпатрик"

Многое удалось установить благодаря реализму картин, изображенных на гобелене. Речь не идет о реализме в современном понимании. Скорее имеется в виду интерес к деталям повседневной жизни — к одежде, прическам, кулинарии и, конечно, искусству верховой езды и способах ведения военных действий. В последовательных сценах рисовальщику удалось оживить события, которые определяют два знаменитых года европейской истории — 1064-й и 1066-й. Именно внимание к мелочам позволяет предположить, что рисовальщик был мужчиной, хорошо знающим оружие, кораблестроение и боевых лошадей.

Однако на гобелене есть еще один элемент, не имеющий отношения к реализму или физическому миру мужчин, — очевидная любовь рисовальщика к декоративным узорам, характерным для английской вышивки того времени. На гобелене Байе узоры появляются на одежде, деревьях с их переплетающимися ветвями, в парусах и носовых украшениях кораблей, но еще заметнее они в фантастической структуре повествования.

Считается, что художник, создававший образы для гобелена, обычно включал туда собственное изображение — мужское или женское. Так он как бы подписывал свою работу. Все историки древности согласны с тем, что большинство художников Средневековья были мужчинами — факт оскорбительный для создателей гобеленов и вышивальщиц, среди которых доминировали женщины.

На гобелене Байе изображены всего три женщины. Самая знаменитая из них — таинственная Эльфгифа. Две другие — это королева Эдита, изображенная у смертного ложа своего супруга короля Эдуарда Исповедника, и еще одна неизвестная фигура — женщина, которая спасается из горящего дома во время набега Вильгельма. Возможно ли, что одна из них являлась создательницей гобелена Байе? Что рисовальщиком была женщина, оставившая свою подпись таким образом? О женщинах того периода известно очень немногое, поскольку среди них не было воинов, политиков или служительниц церкви, а потому их успехи не привлекали к себе внимания. Впрочем, во времена раннего Средневековья в Англии встречались образованные и могущественные женщины, однако ученые мужчины не обращали на них внимания. Их интересовала лишь сомнительная слава сражений и завоеваний.

Почти все, что нам известно о гобелене Байе, носит гипотетический характер. Не имея точной даты его создания, не зная о целях, не представляя себе, кто являлся его автором или где его сделали, нам остается лишь гадать, отвечая на поставленные вопросы.

Ответы можно отыскать лишь в самой древней вышивке — не обязательно в основном повествовании, а, например, в декоративных украшениях на границах сверху и снизу от действия. Именно здесь власть вышивальщиц, создававших эпическое произведение, была наиболее полной. На границах можно найти немало диковинок, в том числе и обнаженного мужчину в непристойной позе под изображением Эльфгифы! Быть может, это была единственная возможность для женщин высказать свое мнение об описываемых событиях и намекнуть, что все было вовсе не так, как нам кажется.

Летопись исторических событий — это процесс выборочный и творческий, поэтому голоса женщин вместе с их достижениями редко доходят до наших дней. Гобелен Байе — лишь один из ярких примеров, указывающих на существенное и всячески замалчиваемое присутствие женщин в прошлых веках, особенно в искусстве.

Мадлен почувствовала, как по спине побежали мурашки — довольно привычное состояние в последнее время. Казалось, открыв дневник, она распахнула дверь, откуда на нее полилась информация. Или время и информация, как описывала их Ева, являлись паутиной, соединяющей все на свете?

Роза не сводила с нее глаз.

— Ты читала это раньше?

— Нет. А где ты отыскала этот текст?

— Скопировала из одного из феминистских обзоров истории искусств. Я подумала, что должна тебе его показать, поскольку очень сомневалась в твоих словах о том, что автором гобелена Байе является королева Эдита.

— Теперь это не просто теория.

Роза приподняла бровь.

— Ты перевела дальше?

Мадлен кивнула.

— Тогда я хочу знать подробности! Кроме того, ты ничего не рассказала мне о том, как провела пасхальные каникулы, потому что пряталась в своей норе с тех пор, как вернулась.

— Хорошо.

— Почему ты улыбаешься? Неужели тебе удалось познакомиться в Государственном архиве с замечательным грустным академиком?

— Нет, не в архиве, — улыбнулась Мадлен, вспомнив о патологической стеснительности архивариуса.

— Но ты с кем-то познакомилась?

Мадлен посмотрела в бокал с сангрией.

— Не пытайся изображать скромницу и ничего от меня не скрывай, Мэдди! Расскажи мне все!

И она рассказала Розе почти все. Про день, проведенный в квартире Николаса, она промолчала. И не только из-за тайны рунического документа — ей не хотелось говорить о таких интимных вещах. Она еще не была готова обсуждать свои отношения с Николасом.

— Он производит впечатление. Вот только живет в Англии. Надеюсь, ты не думаешь о том, чтобы туда переехать?

— Не говори глупости. Я его едва знаю. Интересная встреча, но не более того.

Роза с сомнением посмотрела на нее и заказала еще сангрии — обе знали, что это настоящая «сыворотка правды».

— До тех пор, пока ты с ним не переспала, нельзя говорить, что встреча была интересной! Ну?

Мадлен закатила глаза.

— Нет.

— Жаль. С другой стороны, ты бы сразу в него влюбилась — я ведь знаю твой характер. Короче говоря, делай что хочешь, только не влюбляйся — ладно? Нам обеим известно, что положительные моменты этого чувства сильно преувеличены.

Им принесли еще один графин сангрии, и Роза призывно улыбнулась официанту. Но тот сделал вид, что ничего не заметил.

— Я же говорила, что он голубой, — самодовольно заметила Мадлен, когда официант вновь принялся полировать и без того чистые стаканы, не глядя в их сторону.

Роза пожала плечами и наполнила бокалы.

— Выпей и расскажи про Николаса.

Мадлен поняла, что ей не следовало соглашаться на второй графин сангрии еще до того, как рассталась с Розой, которая позвонила своему юноше готу и договорилась о встрече в клубе.

«Завтра я буду ненавидеть весь мир», — подумала Мадлен, когда шла домой, но пока она чувствовала себя превосходно. Теплый воздух был полон весенними ароматами.

Мадлен решила вести себя как паинька — никаких вечерних переводов. Она сразу ляжет спать, чтобы утром, на свежую голову, отправиться в Байе.

Но, пройдя еще несколько шагов, она поняла, что ее благим намерениям не суждено сбыться. Она знала, что, как только войдет в квартиру, руки сами потянутся к лежащему в тайнике дневнику.

Сначала Мадлен подошла к телефону, чтобы прослушать сообщения на автоответчике, которых было всего два. После первого послышался лишь гудок — звонивший просто повесил трубку. Второе сообщение началось таинственно. Сначала возникла пауза, а потом послышался возбужденный голос. Почти сразу же Мадлен узнана голос Маргарет Бродер: