Читать книгу - "Полководцы Московского царства - Дмитрий Володихин"

Так и произошло. Казанцы, осмелев, попытались вернуть силой «горную черемису», перешедшую под власть русского царя. Почуяв слабость свияжского гарнизона, местные князьки принялись баламутить народ: не перекинуться ли опять под руку Казани?

Князь Микулинский отправил отряды блокировать «перевозы» через Волгу и запросил немедленной подмоги у Москвы. С великим поспешанием помощь ему была отправлена, и прибыла она вовремя. Казанская земля превратилась в кипящий котел. «Черемиса» изменила всё, полностью. На русские отряды постоянно совершались нападения, пленники подвергались казни, исчезали «воеводские стада». В Казань тайно пробрался астраханский и ногайский «царевич» Едигер, ставший новым казанским ханом. Во всей этой кровавой каше единственным несокрушимым оплотом русской власти оставался Свияжск.

Семен Иванович держал его крепко и не собирался отступать.

Учитывая прибывшее на помощь войско, в распоряжении русских оказалось около пятнадцати тысяч конных воинов да несколько тысяч стрельцов. Явно недостаточно, чтобы контролировать все казанские земли. В Москве пришли к выводу, что нового большого похода не избежать. И начали готовить армию.

Митрополит Макарий, желая укрепить сердце князя Микулинского и дух его подчиненных, отправил в Свияжск послание, написанное в мае 1552 года. В нем митрополит увещевал войско, больше года простоявшее вдалеке от семей и родных домов, удерживаться от содомского греха. Макарий требовал также у воеводы и всего свияжского гарнизона соблюдать Господни заповеди, быть образцом христианской добродетели в земле, на которую должен быть распространен свет православия. В послании, среди прочего, говорилось: «Чада! Вам следует исполнять евангельские заповеди и апостольское и отеческое предание. Вы обязаны также учить и наказывать во благо тех, кто вам подвластен, поскольку вы — голова, и не попускайте прочим заблудить от истинного пути Божия»^[264].

Наконец отряды для очередного похода соединились.

Летом 1552 года на Казань пошла новая русская армия, собравшая в кулак вооруженные силы всего государства. С нею шел и сам Иван IV. Поход безуспешно пытались сорвать крымцы, но были отброшены под Тулой. Русские полки неотвратимо двигались к своей цели.

Тем временем на территории Казанского ханства готовили отпор. Бунтовавшая «черемиса» начала собираться для контрудара, но князь Микулинский, узнав об этом, вышел из Свияжска и разгромил ее. В июле об этом доложили Ивану IV, а в августе воевода уже и сам встречал царскую рать в Свияжске. К гарнизону присоединились четыре тысячи черемисских бойцов под командой «замиренной» знати.

Огромное войско отдыхает после долгого перехода, набирается сил, молится в недавно построенных храмах. Несколько дней спустя оно выходит для последнего броска к столице ханства, и вместе с ним прощается со Свияжском и Семен Иванович. Ему вновь достался Передовой полк.

Долгое, трудное, опасное «свияжское сидение» закончилось. Князь Микулинский провел на этой рискованной службе год и три месяца. В его жизни не было ничего более ответственного и более важного для судьбы всей России. Что же, дело он свое сделал, Свияжск удержал.

Русская армия приступила к решению тяжелой задачи: осаде и взятию Казани.

В истории казанской эпопеи князю Микулинскому отведена особая страница. Когда город был плотно обложен русскими полками, за спиной у них оказались крупные силы татар и «черемисы», изо дня в день беспокоившие наших. Две вражеские рати, конная и в стругах, составляли около двадцати пяти тысяч бойцов. Порой очередной набег на русские позиции превращался в настоящее сражение. Воевода князь Андрей Курбский, участник «казанского взятия», жаловался впоследствии, что войску наносили большие потери отряды татар, укрывшиеся в лесах и нападавшие на тылы русских полков. Не хватало продуктов, даже сухарей. Всякую ночь многие люди оставались без сна, стоя в караулах при артиллерийских орудиях. Курбский, в частности, пишет: «Хуже всего от этих набегов было тем христианским полкам, которые, как мы, стояли на Арском поле у Галицкой дороги со стороны луговых черемисов… А что бы я рассказал о том, какой урон наносили нам в людях и лошадях, когда ездили наши слуги добывать траву для лошадей, притом что командиры, охраняя их со своими отрядами, не всегда могли защитить их вследствие коварства басурман и стремительных, внезапных и быстрых их набегов? Действительно… не написать в подробностях, сколько их убито и ранено»^[265].

Бедствия, испытанные армией под Казанью, поколебали решимость монарха продолжать осаду. Разделились мнения и его воевод. Многие, видя неудачу открытых приступов, минной войны и особенно страшный ущерб от действий внешних отрядов, поговаривали о возвращении домой. Семен Иванович оказался среди тех, кто старался укрепить волю Ивана IV к одолению неприятеля.

В конце концов русское командование выделило особый трехполковой корпус, предназначенный для ликвидации деблокирующей группировки неприятеля. Его сняли с осадных работ и направили для борьбы с внешними силами врага. Начальником корпуса стал боярин князь Александр Борисович Горбатый, а Передовой полк отдали Семену Ивановичу. По сведениям Курбского, под их руководством находилось около 30 тысяч дворянской конницы, а также 15 тысяч казаков и стрельцов. Возможно, это преувеличение, но в любом случае силы, отобранные для внешнего рейда, были весьма значительными.

В первом бою, недалеко от русских осадных укреплений, наши воеводы заманили противника под удар из засады и разгромили его наголову. Путь к отступлению отрезали стрелецкие сотни. Враг, оставляя на поле боя бесчисленное множество мертвых тел, обратился в беспорядочное бегство. Около тысячи воинов попали в плен (по другим данным, около четырехсот).

Но в лесах оставались бóльшие отряды. Поэтому 6 сентября 1552 года корпус Горбатого-Шуйского отправился искать встречи с основными силами неприятеля.

Роль главной базы, опираясь на которую действовали внешние отряды татар и «черемисы», играл Арский острог. Русским полкам достался крепкий орешек: острог стоял на высокой горе, среди болот и оврагов, мощные стены с башнями и бойницами преграждали путь штурмовым отрядам, а защитники готовились к решительному отпору. У Арского острога русский корпус стоял два или даже три дня. Первый приступ окончился неудачно: дворяне, сошедшие с коней, пошли в атаку вместе со стрельцами, но их встретил плотный огонь из пищалей, луков и пушек. Горбатый-Шуйский, оставив князя Микулинского, попытался найти обходной путь в болотах, но неизвестно, удалось ли ему найти уязвимое место в обороне Арского острога. Семен Иванович и его помощник Данила Романов со своими бойцами оказались основной силой, штурмовавшей укрепления. Князь Микулинский, не зная, удастся ли затея начальника, видел перед собой только один маршрут для приступа, и он упирался в главные ворота острога. Воевода, не тратя сил напрасно, дождался подхода артиллерии. Он сосредоточил мощную батарею против ворот острога, поставил рядом с ней стрельцов и велел бить по цели до полного сноса укреплений, не давая «черемисе» отвечать огнем со стен. Артиллерийская бомбардировка оказала решающее действие: защитники сдались. В остроге оказалось «двенадцать арских князей», «семь черемисских воевод», 200 или 300 «сотников и старейшин», а также до пяти тысяч бойцов^[266]. Русским полкам досталась богатая добыча.